Мой способ шутить – говорить правду. Нет на свете ничего смешнее. ©Б.Шоу
Я всегда людей судил (в смысле составлял мнение, а не определял степень вины, разумеется) исключительно по себе, хоть и знаю, что этот подход считается одним из самых ошибочных, а возможно, что и впрямь является таковым. Но так сложилось и это практически неизменно. Я, конечно, не имею в виду, что для положительного отношения с моей стороны у человека должны иметь место те же интересы, предпочтения и взгляды на жизнь, что характерны мне. Абсолютно нет. Скорее я склонен обращать внимание на некоторые черты не столько характера, сколько непосредственно личности, отсутствие которых попросту исключит возможность того, что я, например, смогу этому человеку или доверять, или испытывать к нему влечение, или желать частого общения с ним. Например, мне кажется совершенно невозможным случай, чтобы некто, не имеющий представления о чести и достоинстве, оказался в кругу моего общения больше двух-трёх раз.
В связи с этим вполне понятно, что со мной достаточно сложно общаться. Хотя, нет, не совсем так. Со мной, полагаю, достаточно легко начать и продолжать общение на уровне знакомых или даже хороших приятелей, чтобы встречаться раз в месяц где-нибудь за чашкой чая или кофе, вести глубокомысленные беседы о смысле бытия или тому подобной то ли философской, то ли откровенно пафосной ерунде. Или даже два раза в месяц, второй - случайно, пересекшись где-то в городе и решив ненадолго остановиться, дабы поделиться мнением о каком-то культурном событии, выходе новой книги или премьере кинофильма. Со мной вполне легко состоять в интимных отношениях, не подразумевающих длительного продолжения, потому как я не склонен в таких случаях чего-то требовать и к тому же изначально даю понять, чего от меня не следует ожидать. Ещё проще быть моим другом, потому что ради такого человека я готов абсолютно на всё. Даже, пожалуй, на большее, чем для себя самого - и это при моём феноменальном эгоцентризме.
Однако во время того длительного (в моём случае) периода, который, грубо говоря, размещается между отношениями на уровне хороших знакомых и отношениями по-настоящему дружескими - да-да, теми самыми, когда слово "Друг" пишется с заглавной буквы, - находиться со мной рядом становится практически невозможно. Я становлюсь невероятно требователен к человеку, причём, едва ли не в той же степени, как к себе самому, а это, поверьте, немало. Разумеется, я не пытаюсь изменить человека под себя, это было бы глупо и бессмысленно. Но, скажем так, я ожидаю видеть в нём проявление некоторых качеств или хотя бы отсутствие других. Скажем, если какой-нибудь мой знакомый начнёт усиленно допытываться о чём-то из моей личной жизни без моего на то желания, я либо отшучусь, либо прямо заявлю, что это не его дело, либо переведу разговор на другую тему, либо ещё нечто вроде; если же подобным образом поступит друг, меня постигнет откровенно неприятное удивление, плавно сменяющееся нежеланием дальнейшего близкого общения. Я, например, не представляю своим другом человека, способного за спиной другого говорить о нём одно, а в лицо - другое; звучит как-то почти по-детски, но тем не менее.
Потому и получается, что у меня огромное число приятелей и хороших знакомых, а друг был один: большинство людей, столкнувшись с моим "переходным" периодом, спешно ретируются или предпочитают вернуться на прежнюю ступень. Я это полностью осознаю, но менять, пожалуй, не только не могу, но и не хочу. С другой стороны, я вполне готов к подобному отношению и в свой адрес. Вполне справедливо, как мне кажется.
В связи с этим вполне понятно, что со мной достаточно сложно общаться. Хотя, нет, не совсем так. Со мной, полагаю, достаточно легко начать и продолжать общение на уровне знакомых или даже хороших приятелей, чтобы встречаться раз в месяц где-нибудь за чашкой чая или кофе, вести глубокомысленные беседы о смысле бытия или тому подобной то ли философской, то ли откровенно пафосной ерунде. Или даже два раза в месяц, второй - случайно, пересекшись где-то в городе и решив ненадолго остановиться, дабы поделиться мнением о каком-то культурном событии, выходе новой книги или премьере кинофильма. Со мной вполне легко состоять в интимных отношениях, не подразумевающих длительного продолжения, потому как я не склонен в таких случаях чего-то требовать и к тому же изначально даю понять, чего от меня не следует ожидать. Ещё проще быть моим другом, потому что ради такого человека я готов абсолютно на всё. Даже, пожалуй, на большее, чем для себя самого - и это при моём феноменальном эгоцентризме.
Однако во время того длительного (в моём случае) периода, который, грубо говоря, размещается между отношениями на уровне хороших знакомых и отношениями по-настоящему дружескими - да-да, теми самыми, когда слово "Друг" пишется с заглавной буквы, - находиться со мной рядом становится практически невозможно. Я становлюсь невероятно требователен к человеку, причём, едва ли не в той же степени, как к себе самому, а это, поверьте, немало. Разумеется, я не пытаюсь изменить человека под себя, это было бы глупо и бессмысленно. Но, скажем так, я ожидаю видеть в нём проявление некоторых качеств или хотя бы отсутствие других. Скажем, если какой-нибудь мой знакомый начнёт усиленно допытываться о чём-то из моей личной жизни без моего на то желания, я либо отшучусь, либо прямо заявлю, что это не его дело, либо переведу разговор на другую тему, либо ещё нечто вроде; если же подобным образом поступит друг, меня постигнет откровенно неприятное удивление, плавно сменяющееся нежеланием дальнейшего близкого общения. Я, например, не представляю своим другом человека, способного за спиной другого говорить о нём одно, а в лицо - другое; звучит как-то почти по-детски, но тем не менее.
Потому и получается, что у меня огромное число приятелей и хороших знакомых, а друг был один: большинство людей, столкнувшись с моим "переходным" периодом, спешно ретируются или предпочитают вернуться на прежнюю ступень. Я это полностью осознаю, но менять, пожалуй, не только не могу, но и не хочу. С другой стороны, я вполне готов к подобному отношению и в свой адрес. Вполне справедливо, как мне кажется.
