:)

Сегодня я наконец заполучил долгожданный диск, который мне неделю назад выслал Heddin Разгрёб аниме-клипы, музыку и симпатичные валпейперы, попытался додуматься до того, кто же исполняет некоторые песни, но так и остался в неведении... Хед, может, подскажешь?

Люблю приятные небольшие сюрпризы))))



Current music: Air - Kelly, Watch The Stars!

---

Десять минут назад перелистнул последнюю страницу книги. Пятьсот тридцать семь страниц не очень крупного шрифта, скрывающие за собой один из многих и многих миров, в которых с такой радостью погружаешься и с таким сожалением уходишь.

Ненавижу и обожаю дочитывать книги. Люблю- потому что наконец открываются какие-то тайны, которые автор оставил на потом и на которые давал только намёки, позволяя тебе додумывать сюжет самому, иногда догадываясь правильно, а иногда уходя в безвылазные дебри по ложным дорогам своего воображения. Ненавижу, потмоу что сложно уходить из этого мира, особенно, если он тебе чем-то близок и интересен...

Начну читать Мисиму...

---

У меня на шее иногда болтается тонкая серебряная цепочка, а на ней - два кольца. Не напоминайте мне про Финал Фентази! Это было ещё до того, как я узнал об этой игре...

Когда у меня спрашивают, почему кольца, я говорю, что мне просто так нравится. Когда интересуются, почему именно два, я отвечаю:

У всего в мире должна быть пара. Даже если эта пара - одиночество.

---

Мне почему-то вдруг вспомнилось 8 апреля... Когда вдруг неожиданно пошёл снег, хотя до этого было довольно-таки тепло. Я об этом писал уже в дневнике: http://www.diary.ru/journal.php?use...nth=4&day=8. Но тогда рассказ этот не напечатал, а сейчас вдруг такое же настроение проснулось, хотя вроде бы погода пока меняться не собирается. Просто вернулось настроение. У меня оно редко бывает таким...светлым? Да, наверное...

В общем, вот...


А завтра…


Утром было лето.

Когда от врача Лина узнала, что зимы уже не увидит, она даже почти не огорчилась. И совсем не удивилась: всё к тому и вело. Только горько было видеть глаза матери, когда мужчина в белом халате, от которого пахло хлоркой и лекарствами, сказал, что её дочери осталось жить считанные месяцы, если не недели. Лина помнит, как в тот миг у матери побелели щёки и опустели глаза. Такие глубокие и насыщенно-карие, они вдруг превратились в бесцветные стёкла – такие глаза бывают у слепых. Лина тогда подошла к матери и обняла её за плечи, а та подняла на девочку свои неожиданно потускневшие глаза и почему-то улыбнулась. Ничего не сказав удивлённому врачу, обе они вышли из кабинета и неспешно направились домой. Только там, закрыв за собой дверь, женщина сползла спиной по стене на пол и зарыдала, спрятав лицо в ладонях и уже не пытаясь быть сильной даже для дочери. Лина стояла рядом и гладила мать по волосам, что-то успокоительно шепча и говоря, что всё будет хорошо. Сходив на кухню, девочка принесла ей стакан воды, в котором растворила снотворное.

Когда мать уже беспокойно спала в своей постели в комнате за стеной, Лина выключила во всей квартире свет, зашла к себе и села на широкий подоконник. Два года назад в их старой квартире мама устроила грандиозный ремонт, превратив серую двухкомнатную коробку в самую настоящую конфетку. Единственное старое, что сохранилось в квартире, - подоконник в Лининой комнате. Она отвоевала его у матери и до сих пор гордилась своей победой, ведь на старом, но таком широком и надёжном подоконнике было так удобно сидеть по вечерам и ночам, глядя в окно! А это Лина любила больше всего на свете – наблюдать за той жизнью, которая протекает снаружи.

Окна её комнаты выходили на старый парк, где девочка провела всё своё детство и на который любила просто смотреть с высоты своего девятого этажа. Весной Лина прогуливалась по узким дорожкам, пытаясь угадать, на каком же дереве в этом году появились первые почки – на яблоне или всё-таки на вишне. Летом невозможно было ничего разглядеть среди ветвей – настолько плотно срослись деревья и кусты, настолько ярко и сочно зеленели они, когда приходило время. Лина как-то умудрялась различить среди всей этой безграничной зелени что-то особенное и волшебное, то, что не замечал больше никто. Осенью всю землю парка укрывал бесконечный ковёр чистого золота и мягкой бронзы, по которому было так безумно приятно ступать, разбрасывая листья в разные стороны, или, разбежавшись, упасть в мягкую жёлто-оранжевую гору, которую вчера старательно собрал дворник. Но больше всего Лина любила зиму…

Она садилась на подоконник, подложив под спину диванную подушку и укрывшись небольшим мягким пледом, выключала светильник на столе и погружалась в свой мир, который раскрывался перед ней, стоило лишь перевести взгляд на старый сквер внизу. Там почему-то мало кто гулял в тёплое время года, не говоря уж о морозной зиме, но Лину это только радовало: хотелось, чтобы парк был только её миром и ничьим больше. Чёрные силуэты деревьев превращались в сказочных персонажей, достаточно лишь было снегу немного укрыть кривые ветви, одеть их в прохладные белые наряды и добавить несколько едва заметных искорок, которые бросались в глаза при свете луны и звёзд. Лина ещё никогда не пропускала первого настоящего снегопада. Нет, не тех маленьких хрупких снежинок в конце ноября, когда они, едва успев упасть на ещё не совсем остывшую землю тут же тают, а тех, которые большими пушистыми комьями летят с неба, выписывая замысловатые виражи, и опускаются на потускневшие уже листья, ветви деревьев и даже на ладонь, если на минутку распахнуть форточку и высунуть руку наружу. Лина любила такие снегопады даже больше, чем старый сквер.

В этом году зима была какой-то ненастоящей: полоска ртути в термометре ни разу не опустилась ниже минус пяти, почти все три зимних месяца хилый снегопад и слабый мороз регулярно сменялись оттепелью и слякотью. Ни разу с неба не слетели мягкие и большие белые хлопья, которые Лина так любила.

И теперь вот оказалось, что до новой зимы она уже не доживёт… Да и до осени вряд ли…

Лина проследила взглядом за птицей, которой вдруг вздумалось посреди ночи оставить своё гнездо на многолетнем дубе, потом откинулась на подушку и закрыла глаза. Девочка приложила ладонь к левой груди и попыталась понять, что же она сейчас чувствует. Сердце почти не болело. Даже странно было осознавать, что всего через несколько недель оно вздрогнет сильнее, чем раньше, а потом вдруг остановится. Наверное, её сначала ещё попытаются спасти, будут реанимировать, бить током и надавливать на грудь, но в итоге поймут, что всё бесполезно. Лине была противна сама мысль, что через месяц-другой её тело будет лежать на больничной койке, утыканное со всех сторон тонкими проводками, над ним склонятся силуэты врачей и медсестёр, а потом его будут бить током и даже, возможно, резать скальпелем. Лина передёрнула плечами, отгоняя неприятные мысли. Но им на смену пришли другие, ничуть не лучшие.

А стоило ли тратить двенадцать лет жизни на то, чтобы регулярно ездить на другой конец города в больницу, где одни и те же врачи будут безучастно говорить одни и те же диагнозы, где одни и те же медсёстры вколят новую порцию одного и того же лекарства, где будут снова проводить одни и те же процедуры? И всё для того, чтобы в один солнечный июльский день узнать, что ты даже не сможешь увидеть первый снег?

Лина вздохнула. Наверное, стоило. Хотя бы ради мамы. И что она будет делать теперь, когда её дочери не станет? Девочка даже не знала, что и подумать. В груди, в том месте, где всё ещё пыталось биться слабое сердце, неожиданно совсем опустело.

Больнее всего были даже не слёзы матери, хотя Лина любила её всем сердцем, не постоянные уколы, лекарства, процедуры, не те ощущения, когда сердце вдруг начинало колоть и появлялось чувство, что вот, вот она, последняя минута, а за ней уже не будет ничего. Лина никогда не могла играть в догонялки или кататься на велосипеде – было больно. Но не это ранило сильнее.

Хуже всего было то, что она всё-таки не сможет увидеть снег…

Девочка беззвучно спрыгнула на пол и, тихо приоткрыв дверь, вышла в прихожую. Ещё несколько шагов, едва слышный скрип – и вот она уже в общем коридоре. Лина не волновалась, что её может услышать мама – она крепко спала, сваленная усталостью, горем и снотворным. Девочка зашла в дребезжащий лифт, нажала кнопку верхнего этажа и уже там поднялась по ступеням к двери, которая вела на крышу. Когда-то раньше здесь висел огромный ржавый замок, но этой зимой, как раз во время очередной оттепели, у кого-то протекла крыша, и жильцы сняли замок, чтобы подняться и залатать дыру. Так и не вернули железного сторожа на место, он и теперь валяется рядом, всем своим видом демонстрируя полное безразличие ко всему и ко всем. Даже к двенадцатилетней девочке, которой неизвестно зачем вздумалось идти на крышу поздней ночью.

Лина не без усилий открыла дверь, поднялась по не слишком-то чистой лестнице и вышла на крышу, где раньше никогда не была.

В лицо сразу же ударил не по-ночному горячий воздух, который раз напоминая о том, что в этом году июль на удивление жаркий. Лина сделала несколько шагов вперёд, чуть приблизившись к краю. Но уже почти подойдя, она поняла, что совершенно не боится. Скорее даже наоборот.

Старый парк отсюда представал ещё более сказочным и неземным, чем из окна квартиры. Далеко за деревьями с крыши были видны огни в домах соседнего района. Но девочка не смотрела на них. Сев на краю, она болтала ногами и просто улыбалась своему лучшему другу, который приветливо шелестел зелёными листьями.

Сердце заболело. Лина поморщилась, но постаралась не обращать внимания – она к этому почти привыкла за столько-то лет. Но всё равно было грустно.

Сколько раз уже она любовалась этим сквером летом, ждала, когда он превратится в золотой шатёр, а потом укроется белой пеленой на долгие и такие прекрасные три зимних месяца. Потом Лина встречала весну – пусть не так радостно, но со светлой надеждой, что после неё придёт короткое лето, быстрая осень и наконец долгождання бесконечная зима со своими неповторимыми снегопадами из миллиардов пушистых мягких снежинок.

Лине было горько сознавать, что она должна умереть именно сейчас, жарким и сухим летом, без надежды ещё когда-нибудь увидеть снег. Как там сказал доктор? Вряд ли она доживёт до октября. Но даже если бы так и случилось, то всё равно снега в октябре не бывает.

Девочка отошла от края и устроилась на каком-то возвышении чуть в отдалении, но так, чтобы видеть оттуда парк.

Снега в октябре не бывает. В июле? Тем более. В тридцатиградусную жару? Ещё бы…

Лина почувствовала, как по её щеке проползла маленькая слезинка. Совсем не хотелось смахивать её пальцем и уничтожать. Девочка подождала, пока сверкающая капля добралась до подбородка и соскользнула куда-то в темноту. Тем лучше… Значит, у неё началась жизнь. Так и надо: у кого-то жизнь только начинается, а кому-то пора уходить. Только жаль, что это приходится делать, не увидев своего последнего снега.

Наверное, ей стоило бы расплакаться и вылить свои горести, боль и страх на грязноватую поверхность крыши, но Лина не смогла заплакать. Да и не хотела. Её мать уже выплакалась за двоих и ещё выплачется, когда настанет один день и её дочь не сможет открыть утром глаза, позавтракать, пойти в школу и поехать на другой конец города в надоевшую больницу за новой порцией лекарств.

Но всё-таки когда Лина закрыла глаза, она поняла, что её ресницы влажные. Свернувшись калачиком, девочка улеглась на чём-то твёрдом и не особо чистом, совершенно ни о чём не задумываясь, и просто молчала, тихо вдыхая горячий воздух и не пытаясь остановить беззвучные слёзы, льющиеся у неё из-под ресниц.

Наверное, она умудрилась уснуть. Во всяком случае, открыв глаза, Лина не сразу сообразила, где находится и как сюда попала. Бросив последний взгляд на дремлющий сквер, девочка направилась в сторону двери, решив вернуться к себе в комнату и лечь спать. Уже подходя к двери, Лина обо что-то споткнулась и чуть не упала. На ногах всё-таки удержалась, а вот домашняя тапочка приземлилась чуть в стороне. Кое-как допрыгав до неё на одной ноге, девочка наклонилась и обула тапочку, а когда снова выпрямилась, вдруг почувствовала, как предательски задрожало её дыхание.

С неба падал снег.

Большие мягкие хлопья, такие пушистые и нежные, медленно летели с небес, кружились на слабом тёплом ветру и опускались на чёрное покрытие крыши, превращая его в белое покрывало. Лина боялась пошевелиться, чтобы не проснуться. Ведь это сон, самый лучший в мире сон… Ведь это не может быть реальностью! Не бывает снега в середине июля! Лина ущипнула себя за руку, едва не не вскрикнув от боли, но снег не исчезал. Он даже не таял, ровным мягким покрывалом укутывая крышу, падая ещё ниже, ложась на зелёные листья деревьев в парке, на горячую землю – и не таял.

Лина разулась, отбросив в сторону ненужные теперь тапочки и ступила босиком на снежный покров, уже успевший полностью укрыть крышу. Снег на ощупь оказался таким, как она и думала - мягким, нежным и каким-то добрым, каким и положено быть мечте. Лина радостно рассмеялась и, подняв руки над головой, несколько минут просто кружилась под снегопадом, ощущая на своём лице, плечах, руках и всём теле приятную тёплую прохладу снежинок. Тёплая прохлада… Лина сама удивилась своему же чувству, но никак иначе это нельзя было бы назвать.

Девочка не задумывалась, откуда мог взяться снег в такую жару, она не могла делать ничего, кроме того лишь, что становилась счастливой. Впервые в жизни она поняла это потрясающее чувство, когда сбывается самая заветная мечта.

Остановившись и кое-как приведя в нормальное состояние сбившееся дыхание, Лина протянула вперёд ладонь – на неё тут же опустились две крупные снежинки. Девочка поднесла руку к глазам, пытаясь в ночной темноте, пусть и слегка подсветлённой белым снегом, разглядеть необычные узоры и линии, из которых состоят снежинки.

Лина тихо охнула – от удивления, неожиданности, непонимания, невозможности…

На её ладони лежали два белых пера…

Девочка огляделась вокруг себя новыми глазами и наконец осознала, что вокруг неё вовсе не снег, а огромное количество белых перьев - несметное, неисчислимое, невозможное количество белых перьев…

Когда мечты сбываются, не всегда задумываешься о том, какими путями они были достигнуты. Особенно, когда сбывается заветная мечта. Но маленькая девочка, которой осталось жить на свете всего несколько недель, пыталась понять, как же её невозможная мечта могла осуществиться. Она стояла, глядя себе под ноги, а перья-снежинки нескончаемым потоком всё неслись откуда-то свысока, кружа вокруг и медленно ложась на крышу. Лина улыбнулась, когда в её голове родилась догадка. Белые мягкие перья… Такие могут быть только у ангелов!

Девочка радостно взглянула в небеса, словно говоря им своё спасибо, а потом опустилась на мягкую белую подстилку, подложила под щёку сложенные лодочкой руки и закрыла глаза. А снежинки-перья всё продолжали укрывать сквер, деревья, землю, крышу и спящую девочку, в груди которой слабо билось сердце, оказавшееся таким сильным, что дождалось исполнения единственной мечты. Ведь если захотеть чего-то всей душой и всем сердцем, оно обязательно исполнится, даже если это желание о том, чтобы в середине жаркого июля с неба пошёл снег или полетели перья невидимых ангелов…

Откуда же было знать маленькой девочке, уснувшей на крыше и которой уже не суждено было проснуться, что мягкие белые перья летят с её собственных крыльев…

А завтра была зима.



08.04.2003.

@темы: Prose

---

Вчера

Ещё никогда не пропускал учёбу, чтобы при этом так замечательно отдохнуть, как вчера.

Лежать на растеленном спальнике под ветками молодого деревца, у которого только-только начали появляться раскрывшиеся почки, вдыхать запах травы и свежий воздух, чувствоваться, что в одном лишь лёгком свитере уже жарко, дп и просто - получать кайф...

Жаль только, я совершенно забыл переворачиваться с боку на бок, отчего левая половина лица и такая же часть носа к вечеру покраснели и грозятся вскоре потемнеть, изобразив на моём лице необычайный половинчатый загар...

Но всё равно - это мелочи.

А вечером был ежемесячный сплыв-сбег-сход-съезд (и проч., и проч.) анимешников, который, однко, вышел не такой забавный, как в прошлый раз, увы...

Но, в целом, неплохо провёл вечер,хотя утро было куда более...

А что сегодня?

Выспался...

Всё-таки это тоже не так плохо - наконец-то проснуть не тогда, когда надо, а тогда, когда хочется.

Вчера, когда рано утром сидел в какой-то кафешке, в голову пришла идея, и я выкопал из сумки какую-то тетрадь. Дописал почти до конца, но теперь так лень перепечатывать это...

Эхх... Когда там у меня зарплата будет?((

---

Солнце медленно сгорает,
Приближая летний вечер.
Чувствуя, что умираю,
Восковые зажгу свечи.

Подойду к твоей постели
Под широким балдахином,
К щеке прикоснувшись еле,
Назову тебя любимым.

Ты, подняв ресницы плавно,
Встретишь молча вечер ранний.
В омут карий, мягкий, тайный
Я взгляну, сдержав дыханье.

Я к твоим губам приникну,
Вдохнув запах земляники.
Ты подаришь мне улыбку
И прошепчешь: “Здравствуй…” тихо.

Вечер проводив унылый
И забыв благие вести,
Я скажу тебе, любимый:
“Помолись со мною вместе…”

@темы: Poetry

---

О потрясении номер два.

Вчера вечером вспомнил, откуда у меня на щеке разводы были. Это я себе во сне щёку сам драл ногтями.

Мне снилось, что я себя избиваю. За дело.

Наверное, чересчур реалистичным сон был...

Хотя уже вчера ничего не было видно...

---

И всё равно...

Ничего не понимаю! (с)"Падал прошлогодний снег"

---

Совершенно не хочется есть, но вот мой желудок явно кардинально иного мнения...

Ничего не хочется...

Мммм...

Тогда - что побыстрее...

Перекинуть из кастрюли полтарелки вермишели, достать сыр и тёрку... В микроволновку... Минута...

Готово.

Не хочу есть, но в животе бурчит. Так и быть, на этот раз победа за ним.







Самый звонкий крик - тишина...(с)Пикник



Оглох.

---

Как я ненавижу ICQ!

Ну почему эта гадость не работает?

---

Небольшие потрясения утра и первой половины дня.

Потрясение №1.

Отправившись вчера спать в час ночи, ворочался в постели почти до четырёх, не в силахотправить спать мысли, которые так и не удалились, даже когда я уже уснул. Будильник был заведён на полвосьмого (решил забить на завтрак), но я, к своему вящему удивлению, проснулся за полчаса до его нервной трели и даже чувствовал себя вполне выспавшимся.



Потрясение №2.

Направившись в ванную, обнаружил на своей щеке кровавый развод чуть ли не на поллица, а когда умылся, увидел на коже несколько продольных царапин, словно бы от ногтей. Откуда - понятия не имею... Уже не видно даже...

А на подушке - ничего. Мистика.



Потрясение №3.

Пока умывался, успел убить в ванной трёх комаров, от одного из которых на стенке остался красный развод. Проснулись, гады... Отмёрзли, называется...



Потрясение №4.

Придя на учёбу, обнаружил в сумке смятый листок бумаги, которого вечером там точно не было. Развернул - а там несколько рифмованных строк, написанных явно мною и явно в темноте. Не помню. Вообще не помню.



Потрясение №5.

Зайдя после первой пары впервые за месяц (сначала болел, потом просто не было необходимости) в туалет, с неописуемым удивлением увидел в каждой кабинке самую настоящую туалетную бумагу! Вкупе с дверцами, которые держатся на одном честном слове, и отсутсвием защёлок, она выглядела, как праведница в преисподней.



Потрясение №6.

После непрерывного полуторачасового писания (ударение на "А", разумеется) у меня начала затекать рука! Сказывается привычка печатать... А раньше я мог писать ручкой хоть несколько часов...



Потрясение №7.

Оказалось, что вчера забыл в Графе зонт.

Что это со мной? Рассеянность? Откуда? Это и правда я?



Потрясение №8.

Думаю, ещё предстоит...



current music: Lovetronic - You Are Love (Jay's Afrotonic Vocal)

---

Нет, надо всё-таки пойти спать...

По крайней мере, попытаться...

---

Не люблю неопределённость и ожидание...

Хотя... Всё зависит от того, чего ждёшь.

Сейчас не люблю.

---

Я и не заметил, как диари из шутливого эксперимента превратился во что-то, что хотя бы отдалённо напоминает дневник...

---

Человек, которого никогда не видел, никогда не слышал и даже толком не знаешь... даже имени.

Человек, с которым сталкиваешься в выдуманном мире, где оба в масках, не похожих на истинные "я".

Человек, который даже неизвестно, уважает ли тебя хотя бы...

Чёрт, а как приятно снова видеть!

---

Утро.

Я всё-таки купил себе тёмные очки, которые меня более-менее устроили. Снова зашёл в маленькую кофейню и попробовал кофе по-бедуински с какими-то травами... На самом деле, это совсем другое, нежели растворимый порошок из пакетика, который без сахара похож на какую-то жидкую смазку, а если его заглушить сахаром, то на отраву... Когда пьёшь напиток, сваренный у тебя на глазах, от которого на дне чашки остаётся почти совсем чёрная гуща, чувствуешь некое благолепие. Хотя... Я, конечно, перебарщиваю, но просто не могу найти подходящего слова, чтобы правильно выразиться. Просто это иное. Настоящее.



День.

Почти совсем пусто.

Заглушаю давящую тишину громкой музыкой, но это мало спасает.

Читаю Мураками, пытаясь согреться под шерстяным пледом. Почему мне второй день так холодно? На улице больше десяти, в квартире - под двадцать, а меня знобит... Грею руки о чашку чая, не замечая, что он давно уже остыл.



Вечер.

Пока ехал в троллейбусе, вдруг осенило, что впервые добираюсь в Граффити в светлое время суток. С тех пор, как прошлой осенью начал туда периодически приходить, никогда ещё не бывал там раньше темноты. Пришёл в Графу, где, на удивление, было всего лишь пять человек, почти на час раньше нужного времени и уселся за самый крайний столик, чтобы меня никто не трогал и я не трогал никого. Ближе к восьми начали подтягиваться тусующиеся анимешники, которых я не видел почти месяц...

А я с каждой минутой всё больше задавался вопросом. что я тут делаю... Зря пришёл.

Внутри меня сидит нечто, что никак не даёт покоя... От музыки и особенно звуков ударных, оно оживает ещё больше и не успокаивается, вырывается из меня, не желая раствориться и исчезнуть...

А я не могу этого понять... Я не знаю, что это, и никакие попытки разобраться пока не принесли плодов. Просто не знаю...

Попрощался со всеми и ушёл во время перерыва между двумя музыкальными частями. Вышел на улицу, распахнув куртку, в надежде, что хотя бы прохладный воздух выветрит из моей головы кучу непонятных мыслей...

Шёл домой на полном автомате, не особо соображая, куда поворачиваю. Просто выученный за тысячи дней маршрут: из метро вдоль ларьков, налево возле остановки, перейти возле другой остановки, тринадцатый подъезд, двенадцатый... шестой, пятый... Вызвать лифт и подняться на девятый этаж, отпереть заедающий замок в общей двери, потом свою... Как всегда.

Время от того момента, когда я сел в троллейбус возде Графы, и до того, как закинул сумку на стул, выпало из памяти, как переспелый арбуз из перегруженного кузова грузовика...

Только постоянное непонятное ощущение сопровождало всю дорогу...



Хочу видеть...слышать голос...

Просто...

Нет, наоборот - слишком сложно...





current music: Underwolves - Bird Song

---

Вечер...

Полутьма, одиночество и тихие звуки chillout'а из колонок.

Кисло-сладкий яблочный сок в стакане, затёкшая спина и синяки под глазами.

Молчащая аська... Хм... Даже Heddin'а не видно...

Кажется, телефон скоро покроется пылью, а я замёрзну при температуре в двадцать градусов выше нуля... Почему мне холодно так? Накинул на плечи старый материнский шерстяной кардиган, выуженный едва ли не с антресолей, плюс тёплое одеяло... Где-то читал, что когда холод внутри, согреться сложно. Пойти выпить чаю?





И ещё.

White Thunder, спасибо.

---

Утро...

Кто-то просверлил мне дырку в голове и пытается засунуть в неё какую-то струну. Очень длинную. До самого мозжечка. Я машу руками, пытаясь поймать её и вытащить из головы, но ничего не получается: сколько ни машу, она лишь ещё больнее вгрызается в мозг.

Харуки Мураками. "Страна Чудес без тормозов и Конец Света"

Ничего лучше не подобрать, чтобы описать моё состояние, когда я проснулся. Дословно. С точностью до буквы...



День...

Сегодня выбрался на рынок и в магазины, искал себе солнечные очки. Если что и выбираю с особой придирчивостью, то именно их. Сложно найти такие очки, которые одновременно понравились бы мне и нормально смотрелись на моём лице, к форме которого не всякие стекляшки подойдут. Полгорода - мужчины, женщины и дети - ходят в прозрачных белых очках, которыми и завалено всё вокруг. А я себе хочу чёрные. Мои любимые в прошлом году почили смертью храбрых под пятой точкой одной милой девушки, и с тех пор я так себе ничего и не нашёл... Вот и сегодня обошёл два рынка, два торговых центра и несколько магазинов, но так и не нашёл ничего, что бы меня устроило. Единственные хорошие очки (хе-хе, за двадцать у.е. - уж я-то выберу...), кстати, японской фирмы какой-то, оказались единственными в магазине и бракованными - искривленные. А жаль...

Возвращался с Динамовского рынка, откуда мне до дома двадцать минут пешего хода, и почему-то вдруг завернул в кофейню какую-то. Я вообще-то кофе не люблю. Совсем. Особенно - растворимый. А тут почему-то вдруг захотелось.

Маленький зал с двумя столиками, десяток наименований кофе в меню... Кофе сварили прямо у меня на глазах и налили в маленькую белую чашечку. За радость эту заплатил почти доллар, уселся в углу и сделал глоток, ожидая, очень гадким окажется этот кофе или всё же не очень...

Никогда в жизни ещё не пробовал такого кофе! Нет. ТАКОГО кофе... В книгах обычно о тех ощущениях, которые я испытал, пишут примерно так: "Потрясающий тепло разлилось по всему его телу, и он почувствовал, как к нему возвращаются утраченные силы". Нечто вроде.

В следующий раз попробую кофе с коньяком...



Вечер...

В перспективе - сидение дома или в Сети. Или, как вариант, пойти на городскую игрушку, где можно будет превратиться в себе-на-уме-пилигрима, понаблюдать, как "святой отец" благословляет пластмассовые "серебряные" пули, пошнырять по переулкам в надежде натолкнуться на какого-нибудь зомби или вампира...

Вчера было то же самое, сегодня будет и завтра. Не знаю я, что за мастер эту игру разрабатывал, но получилась она не особо интересной...

Не хочу.



Current music: Sven Van Hees - Konnichi Wa-Wah

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Во время разговора в асе...

Спасибо тебе.

За ненависть.



Толчок к нужному пути...



Спасибо.