Мой способ шутить – говорить правду. Нет на свете ничего смешнее. ©Б.Шоу
Когда ехал в метро, обратил внимание на какого-то парня, стоявшего надо мной. Лица я не видел - не хотелось голову поднимать, но взглянул на него потому, что он постоянно вертелсо, как-то нервно дёргался из стороны в сторону, пригибался, словно разглядывая. "Меня, что ль?" - подумалось, и я ещё больше опустил голову, заслонившись ото всего с помощью полей шляпы. Когда уже выходил из вагона, пересёкся взглядом с этим самым парнем - и меня как молнией ударило! Смотрю: знакомое лицо, неповторимая рыжая бородка, которая во всем мире есть только у одного придурка (это комплимент!) и неизменное выражение лица, определение которого мне просто не подобрать. Мой бывший преподаватель английского. Я его последний раз видел в ещё в лицее, когда он уволился оттуда, а до этого год у нас вёл. Единственный преподаватель английского за все учебные годы, к которому я до сих пор испытываю только симпатию и никакого негатива. Чудо что за человек. Во-первых, он был старше своих учеников едва ли на пять лет, а потому общих тем для разговоров было полно. Во-вторых, он слушал отличную музыку, восемьдесят процентов которой были близки и мне. В-третьих, он был безумно прикольный в самом лучшем смысле этого слова - рассказывал анекдоты, шутки, вёл себя совершенно без комплексов и создавал впечатление не занятий, а приятной дружеской тусовки. В-четвёртых, он был очень умным, действительно умным: мало того, что владел тремя иностранными языками, так ещё вроде как подучивал ещё парочку. В-пятых, он стал единственным преподом, при котором я с таким кайфом учил английский. он никогда не обращал внимания, если кто-то из нашей группы во время разговора постоянно сбивался с "вы" на "ты" и был согласен обсуждать на занятиях всё что угодно - от новых веяний в музыке до лучших сайтов в Интернете. Но исключительно на английском, каким бы ломаным он ни был. Этот вредный человек приносил мне статьи про Японию и её культуру, толстые журналы с иллюстрациями, вырезки из криминыльных хроник, театральных ревью и кучу всего ещё, связанного с Японией, её искусством и историей. Но - вот гад - всё на чистейшем английском! Причём, разумеется, не на том уровне, который я изучал девять лет до того, а на классическом британском английском. Как и двое моих уехавших на учёбу друзей (которые, впрочем, уехали намного позже), он видел в этом нечто забавное и с ехидной, но доброй зловредностью в глазах поглядывал, как я мучаюсь над прессой, потроша словарь. Но, тем не менее, это был самый лучший год изучения английского языка за все прошедшие годы. Сейчас он преподаёт где-то в педагогическом универе, до сих пор не женился (разумно), внешне ничуть не изменился - всё такой же рыжий, бородатый и немного нелепый. Наверное, за это его и любили как преподавателя.
Вышли с ним из метро, немного постояли на ветру, разговаривая о том, у кого что и как изменилось, кто где и чем занимается и тому подобную ерунду, которую обычно обсуждают после того, как несколько лет не виделись. Всё-таки Минск - это большая деревня. Все друг друга, конечно, не знают, но ничего не стоит встретить в отдалённом районе кого-то, когда знал пять, семь или десять лет назад.
Попрощались быстро - ему нужно было на работу, а мне нельзя было опаздывать в парикмахерскую. Так и разъехались, только настроение как-то незаметно слегка улучшилось.
В последние несколько месцев почему-то часто ловлю себя на мысли, что вспоминаю своего единственного школьного друга. Учились мы с ним первые четыре класса вместе, жили в двадцати минутах ходьбы друг от друга, из школы тоже вместе возвращались (эх, а у нас там ещё возле школы зимой такая гора была! Ух, как дети все от неё балдели!). После четвёртого класса мы попали под разные буквы, но продолжали дружить, а после шестого (вроде) он перевёлся куда-то в математическую школу, а я остался учиться в гимназическом физ-мат классе. чтоб его. Года два мы ещё общались, приходили на дни рождения, а потом как-то так всё резко оборвалось. А жаль. Единственный школьный товарищ за одиннадцать лет... Так к чему я это всё? А к тому, что действительно последнее время как-то воспоминания всплывают. Не из-за ничего ведь... А я вроде и фотографии старые не пересматривал, так что никак не могу понять, по какой причине эти воспоминания возвращаются.
Вышли с ним из метро, немного постояли на ветру, разговаривая о том, у кого что и как изменилось, кто где и чем занимается и тому подобную ерунду, которую обычно обсуждают после того, как несколько лет не виделись. Всё-таки Минск - это большая деревня. Все друг друга, конечно, не знают, но ничего не стоит встретить в отдалённом районе кого-то, когда знал пять, семь или десять лет назад.
Попрощались быстро - ему нужно было на работу, а мне нельзя было опаздывать в парикмахерскую. Так и разъехались, только настроение как-то незаметно слегка улучшилось.
В последние несколько месцев почему-то часто ловлю себя на мысли, что вспоминаю своего единственного школьного друга. Учились мы с ним первые четыре класса вместе, жили в двадцати минутах ходьбы друг от друга, из школы тоже вместе возвращались (эх, а у нас там ещё возле школы зимой такая гора была! Ух, как дети все от неё балдели!). После четвёртого класса мы попали под разные буквы, но продолжали дружить, а после шестого (вроде) он перевёлся куда-то в математическую школу, а я остался учиться в гимназическом физ-мат классе. чтоб его. Года два мы ещё общались, приходили на дни рождения, а потом как-то так всё резко оборвалось. А жаль. Единственный школьный товарищ за одиннадцать лет... Так к чему я это всё? А к тому, что действительно последнее время как-то воспоминания всплывают. Не из-за ничего ведь... А я вроде и фотографии старые не пересматривал, так что никак не могу понять, по какой причине эти воспоминания возвращаются.