Душный августовский вечер засиделся в гостях у города и начал было собираться уходить, чтобы на выходе ещё успеть открыть дверь и по-джентльменски пропусть вперёд себя не менее душную ночь.
Странно было идти по главной городской улице и не встретить ни одного человека навстречу. С каких это пор господа-товарищи начали ложиться спать раньше полуночи? Удивительно. Но ещё более страннм казалось небо, стоило только поднять глаза. Мутно-серое, как асфальт во время грязной оттепели, непрозрачное, наполненное огромными тяжёлыми чёрными и серыми тучами, из которых, казалось бы, вот уже час должна политься вода, но нет. Дождя не будет, здесь нечто иное.
Идя быстрым шагом по проспекту, я постепенно дошёл почти до самых окраин города, но так никого и не встретил. В окнах домов не горел свет, сквозь витрины магазинов не были видны длинные очереди, в метро не шумели электрички, а у остановки ни разу не притормозил ни один автобус. Впрочем, и мимо тоже ни один не проехал. Я бы подумал, что всё этт странный сон, в котором я остался один на белом свете, если бы всего часом раньше не слушал по радио прогноз погоды и какую-то непонятную радиопостановку про пришельцев. Что-то такое про инопланетную гадость, которая взяла нашу планету под контроль и запрещает... Что-то там запрещает, я не дослушал, вышел из дому. Надо сказать, впервые за две недели. Я, знаете ли, учёный. Иногда бывает, что, увлёкшись каким-то проектом или изобретением, могу довольно долго не общаться с людьми и не появляться на свет белый. Собственно, как и на этот раз, более чем удививший меня.
...Первого за вечер живого человека я встретил в тёмной подворотне. Он сидел там, спрятавшись за грудой мусора и накрывшись сверху довольно большой картонной коробкой. Среднестатический бомж, ничего особенного, но как я был его лицезреть! Впрочем, я бы ничего не заметил в закоулке, если бы бомж меня сам не окликнул и не поманил к себе. Я подошёл чуть ближе, став на расстоянии двух-трёх шагов от него.
- Что вы тут ходите, господин хороший? Разве про запрет не слышали? Или он не для вас придуман? - спросил он меня хрипловатым и довольно приятным голосом с на удивление правильным красивым произношением. Я даже подумал, что когда-то он тоже мог быть учёным, как и я, однако куда менее успешным или удачливым.
- Я всегда гуляю в такое время до края города и обратно, - чуть удивлённо ответил я на его монолог. - В то время, конечно, когда выхожу.
- И когда же вы выходили последний раз? - интересуется он, высовывая в меру грязную голову из-под странного укрытия. Он оказывается странно похож на Ленина с этой своей козлиной бородкой и широким высоким лбом.
- Примерно недели две назад... - прикинув в уме, сообщаю ему, одновременно думая о том, что раньше ещё никогда не общался с бомжами на темы, не касающиеся выпрашивания денег на бутылку.
Бомж - мысленно я уже величал его "Ильич" - тихо присвистнул, забавно дёрнув бородкой.
- Ну, тогда всё ясно. И радио вы тоже не слушали? И телевизор не смотрели? - скорее утверждал, нежели спрашивал он, так что мне оставалось только кивать.
- Только сегодня погоду выслушал и какую-то недоработанную радиопостановку про пришельцев, - грустно констатировал я, почёсывая гладко выбритый подбородок.
Илич вдруг упал на бок поверх грязного страого матраса и начал громко смеяться, держась за живот и размазывая вместе со счастливыми слезами грязь на лице.
- Постановка... - простонал он, всё ещё хохоча. - Про... при-при-пришельце-е-е-ев! Ой, не могу! Ха-ха!
Я пожал плечами, решив, что Ильич таки оказался слегка сумасшедшим или очень пьяным, и направился вон из закоулка. Но смех тотчас же прекратился, а ставший странным голос бомжа заставил мурашкам резво пронестись по моему телу снизу вверх.
- Ты ведь даже не понял, что никакая это не постановка была, так? - внимательно посмотрел он на меня.
- Что вы хотите этим сказать? - я сам даже не понял, почему мой голос вдруг задрожал.
А потом я услышал самую невероятную в своей жизни историю... По словам Ильича, неделю назад над всеми мало-мальскими крупными городами планеты в одну и ту же секунду появились космические корабли. Словно в насмешку над людским представлением, они были похожи вовсе не на тарелки или сигары, а на кастрюли и пепельницы. Тогда же они сообщили всему миру о том, что их мощно развитая техническая раса берёт Землю под своё шефство, иначе планете грозит вступление в массовую войну. Однако просто так никто ничего не делает, поэтому пришельцы потребовали, чтобы каждый день с десяти вечера до четырёх утра ни один человек не появлялся на улицах города, в лесах, полях или даже на балконах, чтобы ни один луч электрической лампы не падал в это время из окон. Зачем они этого требовали, никто так и не понял, ходили слухи о каких-то экспериментах, для которых подходит лишь атмосфера Земли, но и при этом о гуманном отношении пришельцев, заранее предупредивших землян, чтобы те в определённое время не высовывались. Решившиеся на экспериментальные вылазки смельчаки, оказавшиеся по совместительству ещё и глупцами, были найдены поутру мёртвыми. Следы на теле показывали, будто люди упали с огромной высоты. В таком положении весь мир живёт уже чуть больше недели...
Не сказать, что я поверил Ильичу. В голове всё-таки поселилась мысль, что он слегка псих. Именно поэтому я постарался быстрее удалиться из закоулка и пошёл дальше, вознамерясь дознаться всё-таки, что произошло. За час дороги до поля, разместившегося почти сразу за границей города, я встретил в подворотнях ещё троих бомжей, а заглянув в какой-то тёмный подъезд, удачно выловил какого-то студента, который переходил из одной тёмной квартиры в другую, видимо, навещая по соседству свою подружку. Но все они, как сговорившись, твердили одно и то же.
И тогда я, признаться, струхнул. Да в конце концов! Яведь всего лишь человек, а не какое-нибудь там сказочно существо, у которого чёрт-те какая выдержка и вагон смелости за спиной. Я бедный физически слабый работник НИИ, за свои сорок лет подравшийся лишь единожды - в третьем классе с девчонкой за учебник. И тут, тут ТАКОЕ...
До поля я добрался на полном автомате и точно так же дотопал почти до его середины. Какого чёрта я тут делаю, если мне надо укрыться в помешщении до четырёх часов утра? Какого чёрта стою посреди поля и тупо пялюсь в небо? Что я ожидаю там увидеть? Корабль пришельцев? Свою пусто прошедшую жизнь? А может, желаю узнать, какие такие эксперименты проводят чужаки над родным мне голубым шариком?
А ведь на часах уже далеко за полночь, городжа отсюда уже не видно. Даже если бы в какжом окне каждого дома зажёгся свет, я бы всё равно не заметил свой город отсюда - он был скрыт за небольшим холмиком, который я прошёл, двигаясь сюда. А сейчас стою истуканом и чувствую себя полным идиотом... А если студент и бомжи всего-навсего сговорились, а теперь поглядывают из-за деревьев и тихо смеются? А если это такой проект под названием "скрытая камера", а мой идиотизм потом увидят тысячи людей по всему бывшему Союзу?
...Небо пришло в движение. Мутные тяжёлые облака заклубились, то сливаясь в одно ещё большее по размерам, то рассыпаясь на несколько маленьких. Душный августовский воздух казался тяжёлым и густым, дышать было трудно, а сердце в груди стучало с такой силой, что, наверное, было слышно этим, которые прячутся за облаками.
- Эй вы!!! - проорал я в тёмное небо, дивясь своей смелости. - Какого чёрта вам надо от моей планеты?!
Они, конечно же, не ответили, зато в глубине моей души зародилась истинная гордость за себя. надо же. я и сам не думал, что настолько патриот! Впрочем, мне больше нечего и некого было любить, кроме родной страны и совей планеты. Мать и отца? Так они умерли, когда мне только стукнул тридцатник. Жену? Так она сбежала от меня после первого месяца супружеской жизни. Работу? Так она сделала из меня слабого задохлика, который в тридцать лет не мог даже молоток в руки взять, не говоря уж о чём-то потяжелее. Вот и осталась только родина. А сейчас я чувствовал себя таким смелым патриотом, что хотелось встать на вершину Эвереста и спеть на весь мир гимн моей страны. Ну и чёрт с ним, что к музыке до сих пор не придумали слова! Я бы тогда остановился и запел...
- Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь! - а ведь и правда запел, стоя посреди голого поля в полном одинчестве... - Да здравствует созданный волей народной единый могучий Советский Союз!
О, вы не представляете, что это такое: чувствовать в себе силу свернуть горы, когда четыре десятка лет до того если что и сворачивал, так только свою шею. В моём теле бурлила свобода, сила, они пели вместе со мной и рвались наружу, звали меня к свершению чего-то небывалого, героического, не свойственного затюканному научному работнику. Да, затюканному! Я сам смеялся над собой, зная, что уже изменился, что с этой минуты могу делать всё, что только пожелаю. И никто, никто, никто не в силах меня остановить! Я сделаю мир лучше, я открою всем глаза на несправедливость, я выкину в открытое море Буша, посажу за решётку Березовского, сфотографирую в розовом платьице этого иракского гада, чёрт меня побери, всё время забываю его имя, я найду убийцу принцессы Дианы, я научу Кучму зарабатывать деньги, Путина - говорить без пауз, а Лукашенко - вести умную политику. Я всё могу! Всё, что захочу!!
А душный воздух всё густеет, подталкивает меня снизу вверх, я хватаюсь за него руками и карабкаюсь куда-то далеко-далеко... А потом я расслабляю тело, ставшее таким совершенным и таким лёгким, взмахиваю руками и поднимаюсь ещё чуть выше. Делая плавные движения, я взлетаю всё выше и выше, чувствуя спиной дружелюбный ветер, глядя только вперёд и вверх, в небо, которое зовёт. О, я первый человек, кому удалось преодолеть земное притяжение! Я всесилен! Я всемогущ! Я счастлив!!!
...И лишь за миг до того, как сорваться с тридцатиметровой высоты, я понял, в чем на самом деле заключался эксперимент пришельцев...
* * *
Вот такие мне иногда снятся сны...
А во втором сегодняшнем сне, который был уже под утро, я воевал и, за неделю съев корку хлеба, отдавал последнее девочке, лежавшей при смерти.
Проснувшись утром, почувствовал просто адский голод, хотя всего за час до сна плотно поужинал.
Мои сны иногда даже слишком реалистичны.