Я живу в одном из самых известных домов в районе. Его называют "бакс" или "доллар", потому что по форме он похож на перевёрнутую букву "S". Тринадцать подъездов и двенадцать этажей. Всего лет семь назад, не говоря уж о том, что раньше, вокруг него больше не было домов. По одну сторону находились две детских площадки, детский сад и небольшой сквер. А если по этому скверу пройти чуть вперёд, то можно было прийти к двум большим камням, между которых из-под земли била вода. Будучи ребёнком, я верил, что это родник, ключ, криничка, хотя скорее всего это всё-таки была дыра в трубе. А может, и нет - вода там была чистая и била постоянно, а зимой никогда не домерзала до конца. Ключ пробегал несколько метров в траншее, пробитой водой за неизвестно сколько лет до моего приезда в этот дом, а потом переходил в большую лужу, кое-где заросшую неким подобием тины. Тогда это было для меня и других детей настоящее болото, куда никто особо не лазил. За то, чтобы поиграть у этого ручейка, целые баталии были.
Девочки срывали жёлтый одуванчик, ногтем разделяли его мягкий стебель на несколько длинных полосок, нацепливали цветок та тонкий прутик этими самыми полосками вверх, опускали в воду и начинали крутить. А потом играли с этим кудрявыми полученными куклами возле воды.
Потом приходила наша куча, мы прогоняли первую партию и притаскивали кучу досок, палок и камней. Прокладывали мост через огромную лужу. Каждый раз не успевали доделать до конца - лужа была и правда большая, а количество досок и камней ограниченное. На балконы выходили мамы и бабушки, кое-как выглядывали нас сквозь деревья у ручейка и звали домой. А может, и не видели даже - деревья там были густые - а звали наобум, просто зная, что никуда мы не денемся. Мы прощались, складывали остатки стройматериалов под деревом и договаривались встретиться завтра на том же месте в тот же час, чтобы достроить наш мост. Но когда на следующий день наша куча возвращалась к ручейку и болоту, моста уже не было, а кое-где валялись его остатки. Это были среды прихода уже третьей группы детей - тех, кто постарше и повреднее.
Недалеко от ручья росла старая груша, о которую было порвано немало штанов и которая помнит не одну сотню царапин и ссадин. Плоды у неё были твёрдные, несладкие, но мы, забравшись как можно выше и хорошенько её потряся, собирали твёрдые груши и с удовольствием ели их, глядя друг на друга глазами победителей. И животы наутро никогда не болели.
Это было "на той стороне" дома. Там солнце появлялось примерно после пяти часов вечера. А "на этой", которую все любили больше, потому что там солнце было в первой половине дня, когда-то находился частный сектор. От него остался большой сад, в котором перемешались яблони, груши, вишни, сирень и неизвестно что ещё.
Сад разделялся на две половины пыльной неасфальтированной дорогой. Они так и назывались - правая и левая.
Когда я был ещё мелким трёхлетним карапузом и на улицу выходил только в сопровождении кого-нибудь из взрослых, левая часть была совсем заросшая. Если пройти по дороге чуть вперёд, то слева неожиданно вырастал по моим тогдашним меркам огромный бок старого "Москвича" голубого с пятнами ржавчины цвета. Прыгать на капоте было немного боязно - он скрипел, как будто вот-вот грозился провалиться.
Через несколько лет обе части сада слегка поредели не без помощи детских ног, рук и остальных частей тела.
Слева потом сделали небольшое поле для игры в теннис, хотя использовали его по назначению крайне редко. В основном, играли в бадминтон и пионербол. Сбоку поля поднималась толстая железная труба с поперечными трубками - ступенями, а наверху было самое настоящее судейское кресло!
А в правой части сада кто-то когда-то соорудил самый настоящий дом. Там и деления на комнаты, какие-то столы, грядки с чем-то, до жути похожим по цветению на огурцы, самая вкусная яблоня, канаты и тарзанки, даже туалет - как двигатель современного прогресса...
И огромный куст тёмно-лиловой сирени, которую можно было рвать на десятки букетов, а её всё не становилось меньше.
Наверное, у каждого в детстве был такой двор. Мне повезло. У меня их было целых две штуки: на той стороне дома и на этой.
Сейчас на месте ручейка вымахал двадцатиэтажный "столбик", в котором уже где-то год или чуть больше по вечерам зажигается свет и постепенно гаснет, чем ближе время к ночи. Чуть дальше - ещё один точно такой же. Почти совсем впритык к моему дому уже достроен и почти готов к приёму жильцов третий.
Это на той стороне дома.
А на этой уже стоят две кирпичные двухподъездные шестнадцатиэтажки, по форме похожие на букву С. Одну из них рублём называют. Почему? Наверное потому,что "рубль" никогда не станет лучше "бакса".
А сквера нет и в поминет. Два-три десятка уставших деревьев вместо огромно сада, который разделялся аж на две части.
Пару месяцев назад начали стройку ещё одного - третьего - дома, хотя куда его там впихивать?
Почти центр столицы, пять минут ходу до метро, двадцать минут пешком до вокзала... Видимо, наш район теперь уже и пристижным назвать можно...
Когда я выглядываю в окно своей комнаты, вижу окна соседних домов, детскую площадку, вокург которой растут хиленькие кустики и два-три деревца.
А если пойду в зал и посмотрю на противоположную сторону, то там увижу то же самое. А если чуть нагнуться и посмотреть налево - то ещё и начавшуюся стройку.
Мне просто жаль тех детей, которые сейчас растут и живут в новых домах. Ведь у них нет ледяного ручейка и грязного болота на той стороне дома; и нет большого зелёного сада, разделённого на две части - на этой.
У них не будет тайного чувства гордости, когда в чужом районе упомянув слово "бакс", сразу слышишь слова "а, это тот дом, такой длинный?"
У них не будет зелёных неспелых яблок и сладкого белого налива, ряда гаражей, по крышам которых так здорово прыгать, распугивая находящихся внутри хозяев.
Свежепокрашенная парочка качелей-каруселей, одинокая старая яблоня а центре автостоянки, на которой какой-то умник догадался повесить канат...
Нет, они, конечно, найдут себе развлечение - на то они и дети. Вот только не смогут спустя несколько лет оглянуться назад и вспомнить зелень деревьев и холод воды в ручье, сотню деревьев, каждое из которых было причиной ссадин и царапин, птичье гнездо, общими усилиями взгромождённое на верхнюю ветку дерева, старый "Москвич", проржавевший до основания...
Наверное, это и есть - жизнь.
Только что-то грустно от неё вот такой.
Грустно и пусто. Потому что от детства остались одни воспоминания.
И всё.