Плющ, увивший невысокий забор, подобен водопаду, срывающемуся с камней стремительным потоком. Только здесь не водопад и даже не листопад. Зеленепад. Самый что ни на есть. Слегка шелестит под порывами ветра, гонящего тучи и дождь, поблескивает в сверкающих каплях и так и манит хотя бы коснуться его кончиками пальцев, раз уж невозможно омыть лицо и руки – всё же не вода…

Проходишь мимо – слышишь тихий шёпот. Городские дриады выглядывают из-за листвы, щурятся каплям дождя или редким солнечным лучам, подмигивают зелеными глазищами людям, которые их не замечают, и скрываются за пеленой зеленепада, стоит лишь случайному прохожему скосить глаза в их сторону.

У них длинные тонкие пальцы с остренькими ноготками, капли росы на ресницах, лёгкая россыпь веснушек на вздёрнутых носиках, весёлые морщинки в уголках глаз, ямочки на щёчках и звонкий заливистый смех – но тихий-тихий, как шелест листвы или шёпот дождя.

На грани сумерек – вечерних или предрассветных – они покидают свои обиталища, ищут безлюдные парки и скверы, водят хороводы, поют и танцуют в своих полупрозрачных лёгких одеждах, которые летят по ветру, словно крылья изящных фей; тянут к небу хрупкие ладошки, ловя ими ещё тонкие лучи едва-едва восходящего солнца или первых звёзд, умывают ими свои улыбающиеся лица и целуют бутоны цветов. А потом вновь прячутся в ветвях деревьев, кустов или за пеленой зеленепадов.

Мало кто знает, но именно благодаря им, городским дриадам, приходит новое утро. И новый вечер.