Снился сон. Длинный и очень реальный, как, впрочем, почти всегда.
Я шёл по кладбищу, которое явно появилось совсем недавно, не больше четверти века назад. Могильные холмики там были ещё аккуратные, ухоженные, надписи на целёхоньких мраморных плитах пока читались легко, хотя через несколько лет грозили стереться. Хотя нет, не грозили. Кто-то тщательно ухаживал за всеми могилами, меняя свечи, поливая цветы и периодически подкрашивая низкие заборчики. Кое-где могилы были почти скрыты под ветвями плакучей ивы, иногда утопали в кустах цветущей сирени, изредка встречались и такие, что были увиты плющом. Кажется, ядовитым, если мне не изменило зрение, когда я проходил мимо. Разные могилы, не похожие друг на друга заборчики вокруг них, отличные дру от друга мраморные плиты... Только одно во всех могилах этого кладбища было общим: на фотографиях в рамах было исключительно моё лицо. Изображающее разные эмоции, заснятое в различные годы и из разных ракурсов, но неизменно моё. И подписи: "Инори смеющийся", "Инори озлобленный", "Инори улыбающийся", "Инори печальный", "Инори добрый", "Инори в ярости", "Инори сонный", "Инори нездоровый", "Инори зевающий", "Инори разочарованный", "Инори циничный"... Множество могил, уходящих куда-то за горизонт. Могил, за которыми кто-то постоянно ухаживал, и мне бы хотелось узнать, кто же это. Но я свернул налево и прошёл под зелёной аркой, тут же оказавшись в совершенно ином месте.
Это тоже было кладбище, однако производило оно совсем иное впечатление. Могила здесь оказалась всего одна. Вернее, не могила даже, а словно родовой склеп, окружённый многими десятками квадратных метров тенистого сада, где царила живая тишина, нарушаемая иногда лишь пением птиц, да и то - тихим и печальным. Перед входом в склеп на тонкой подставке, похожей на нотные у музыкантов, лежала широкоформатная тетрадь в кожаном переплёте, на каждой странице которой помещалась фотография и короткий сопроводительный текст - информация о тех, кто здесь похоронен. Я листал хрустящие под пальцами страницы, вчитываясь в знакомые имена и вглядываясь в такие разные лица, вспоминая каждого из изображённых здесь людей и нелюдей и воскрешая в памяти яркие кадры из их недолгих жизней. Вспомнить всех похороненных здесь было несложно, хоть их было очень много. Мне сложно забыть тех, кого придумал я сам, как бы много их ни было... Подумав о том, что однажды я воскрешу каждого из них - каждого! - я свернул на тропинку меж кустов сирени и долго шёл вперёд, глядя, как постепенно краски тускнеют, а мир вокруг меня погружается в сумрак.
Третье кладбище, где я оказался, было таким, как его принято изображать в классических фильмах ужасов: старое, явно давным-давно никем не посещаемое, увитое полусухим плющом и окутанное туманом. Кривые могильные холмы, местами сравнявшиеся с землёй, покосившиеся кресты, мраморные плиты, частично развалившиеся, а кое-где покрытые мхом. Фотографий почти нигде не было. Разве что примерно на пяти могилах, которые казались самыми свежими. На остальных же никаких изображений не было хотя бы лишь потому, что когда эти могилы здесь появились, ещё даже не был изобретён первый фотоаппарат. Да что фотографии! Надписей и тех почти нигде невозможно было разглядеть, если они вообще имели место. Впрочем, порой вполне можно было различить имена и годы жизни. Умершие десятки лет назад, сотни лет... Тысячу... Таких могил, конечно, видно не было, ведь они давно сравнялась с землёй, а поверх них выросла трава, но я знал, что они есть, когда проходил мимо. Имена, множество имён - итальянские, французские, еврейские, английские, русские, греческие, немецкие, арабские, китайские... Где-то должно было быть даже вавилонское, но эта могила, конечно же, уже давно покрылась вековыми слоями земли. Бродил меж могил людей, о которых не помнит уже никто, бродил и вспоминал их, погружаясь на несколько мгновений в омут прошлого. Я знал, что это кладбище представляет собой захоронения всех тех, кем я когда-либо рождался, и, в сущности, в каждой из этих могил - я. И понимал, что через несколько десятков лет (если не раньше) на этом кладбище появится новая могила, а ещё лет двадцать-тридцать спустя среди холмиков и покосившихся мраморных плит пройдёт человек, который, читая кое-где сохранившиеся надписи, но по большей части просто заглядывая в свою память, поймёт, что всё это кладбище - захоронение тех, кем он когда-то был, а он сам - это я.
Бесконечная спираль сна. Бесконечная спираль яви.
...За три часа совершенно не выспался...