З.Знаешь, лучше оставь всё как есть. Блюдца - на покрытой пылью времён стеклянной полке серванта, фарфоровые чашки - на блюдцах, набор серебряных чайных ложек (а одна из них до сих пор валяется под диваном после вечеринки трёхлетней давности) - в нижнем ящике, ровненько под связкой старых любовных писем в пожелтевших конвертах, не то не отправленных адресату, не то бережно хранимых получателем. Знаешь, и впрямь оставь. Иногда в постоянстве есть своя прелесть. В отбитом носике заварника. В угле серванта, слегка обгрызенным давно умершим нахальным ньюфаундлендом. В вышитой прабабкой маленькой подушке. В тапочках с дыркой на месте большого пальца.
Знаешь, оставь, забудь и пойди спать. И когда уснёшь, постоянство умрёт на целую ночь. Хлопнут дверцы серванта, чихнувшего от пыли, выплюнувшего в воздух возбуждённых чашек, похотливо тискающих блюдца, а ложки будут танцевать канкан, обнажая серебристые свои ляжки. Одна из них, забытая под диваном, выползет из темноты и найдёт утешение в объятиях тапочка. Её поржавевший кончик будет торчать из прорехи на месте большого пальца.
А ещё, знаешь, черт-те чьи любовные письма так очаровательно порхают под люстрой!