[inori]

Сказка о подаренной звезде.
для Шана

- Подари мне звезду! – сказала она однажды, и Дан от неожиданности даже поперхнулся чаем. Закашлялся, несильно постукивая раскрытой ладонью по груди, словно помогая этим движением попавшему не в то горло чаю изменить направление течения по организму и отправиться туда, куда ему и следовало.
- Зачем это тебе? – спросил он, справившись, наконец, с кашлем, и удивлённо взглянув на возлюбленную, которая, и глазом не моргнув, продолжала мерно намазывать на ломтик белого хлеба тонкий слой золотистого масла.

Дан невольно залюбовался гипнотическим движением её красивых рук, которые совершали это простое и будничное действо так, словно величайшее произведение искусства, хотя скажи он об этом Саре сейчас – подняла бы на смех. Именно так: осторожно отложила бы хлеб на край тарелки, бесшумно устроила на её краю кончик лезвия ножа, тут же негромко рассмеялась, изящно прикрыв кончиками пальцев губы и не догадываясь о том, что это у неё выходит ничуть не менее божественно. Впрочем, Дан привычно промолчал, получив свою порцию визуального наслаждения, а она, завершив намазывать масло, задумчиво покрутила кусочек хлеба в руках, прежде чем ответить.

- Ну как же? Это ведь романтично. Безумно романтично: отважный герой отправляется в путешествие к самым высотам, чтобы отыскать там звезду, сорвать её с небес и преподнести возлюбленной в качестве свадебного подарка! – Сара даже прикрыла ресницы от удовольствия, как будто не сказала что-то, а съела находящийся у неё в руках хлеб с маслом, и тот оказался до невозможности вкусным. Потом вернула сверкающий взгляд Дану и добавила: - Неужели это не романтично и невероятно прекрасно?
Дан неопределённо пожал плечами и с хрустом разломил корочку ржаного хлебца, отправив один кусочек в рот и задумчиво жуя. Смысл сказанного Сарой дошёл до него спустя несколько секунд, и он снова едва не подавился. Старательно прожевал хлеб, запил глотком чая, сделал глубокий вдох и только после этого переспросил, старясь, чтобы голос его звучал не слишком жалко:
- Свадебного?

Сара вскинула на него озорной взгляд из-под ресниц и просто улыбнулась, тут же спрятав улыбку за кусочком белого хлеба. Белоснежные зубы впились в хлебную плоть, которая податливо позволила творить с собой всё что угодно и послушно отдала часть себя, расставшись с ней как будто даже радостно, словно величайшей честью почитала быть съеденной этой женщиной здесь и сейчас. Хотя, пожалуй, в какой-то мере Дан даже понимал такую готовность хлеба; он и сам бы сейчас не отказался оказаться на его месте. Во всяком случае, это спасло бы его от чувства некой растерянности, подкравшегося как-то незаметно, но упрямо не желающего исчезать. Уж больно неожиданными были слова Сары. Сары, всегда насмехавшейся над институтом брака, Сары, легко меняющей сердечные привязанности и сбрасывающей старые, как деревья – листья по осени, Сары, неоднократно утверждавшей, что ей для супружества нужен идеальный мужчина, а поскольку таких нет, она обречена находиться в вечном поиске. Дан давно смирился с мыслью, что однажды она покинет его, и, пожалуй, настолько хорошо приготовил себя к этому, что даже не стал бы слишком огорчаться, если бы за завтраком вместо звезды Сара заговорила о скором отъезде. Но вот таких слов он и впрямь не ожидал – не мудрено, что чуть не подавился.

- О, - только и смог выдавить из себя Дан, а Сара всё же рассмеялась, даже забыв отложить хлебушек на тарелку, и теперь кусочек с неровной линией откушенной части подрагивал вверх-вниз в её руке, пока женщина производила на свет осколки радости, оформившиеся в мелодичный звук.
- Можешь считать это торжественным испытанием, - провозгласила Сара, успокоившись и вновь устремив взор на свой завтрак. – Как средневековые рыцари отправлялись на охоту за драконами, принося своим прекрасным дамам головы невинно убиенных ящеров. Но ты же знаешь, не люблю глупого истребления редких видов, - она смешно наморщила нос, всего на мгновение став похожей на задорную беззаботную девчонку. – А для тебя я и вовсе упрощу задание. Не имеет значения, упавшая это будет звезда или прямо с неба, большая или едва видимая на ладони, яркая или уже погасшая. Не думай об этом. Просто звезда. Любая.

Дан медленно кивнул, погрузившись в плохо скрываемую задумчивость, и завтрак мог бы завершиться в молчании, однако Сара спасла положение, начав рассказывать о каких-то забавных мелочах, периодически поднося к губам свой хлеб. Доев, она потянулась к ржаной булочке и стала с хрустом отламывать от неё небольшие кусочки и отправлять их в рот. Дан молчаливо наблюдал за каждым совершенным движением любимой женщины, а в мыслях уже был далеко-далеко от стола, куда-то на пути к небу и звёздам.
Когда Сара, звонко чмокнув его в щёку, упорхнула куда-то по своим делам, Дан в прежней задумчивости прибрал со стола и вымыл посуду, ни на секунду не переставая перебирать в уме возможные варианты исполнения её желания. Вытерев руки хрустящим вафельным полотенцем, он стряхнул крошки в мусорную корзину, убрал оставшиеся после завтрака булки в холщовый мешок и спрятал в хлебницу до обеда, который, впрочем намеревался пропустить.

Сборы не заняли много времени – Дан всегда был лёгким на подъём, - и уже через час после завтрака и прощания с Сарой он запер за своей спиной дверь и вышел под сияющее прозрачной голубизной майское небо. Путь предстоял долгий, но не столько из-за расстояния, сколько из-за времени: днём звёзд не сыщешь, нужно ночи ждать. Зато к тому времени, когда на мир спустятся сумерки, можно успеть добраться до гор, заплатить несколько монет за подъём на специальной штуковине, название которой Дан по рассеянности всегда забывал, называя её обычно «шнуром с кабинками», и оказаться как можно выше в горах, откуда видно город как на ладони и где звёзды кажутся намного ближе.

Дан планировал отыскать звезду там, но вечером того же дня, в звёздной темноте пройдя все горные тропы, понял, что его первоначальный план не удался. Он поехал на другой конец страны поездом и автомобилем – там горы, говорили, значительно выше, - но и в тех местах поиски зашли в тупик. Он покинул родной край и отправился путешествовать по всему свету, то и дело спрашивая местных жителей, не видел ли кто звезды, любой, совершенно не важно какой – упавшей, сорванной, погасшей или ослепительно яркой – совсем любой, лишь бы звезды. Ему очень хотелось преподнести Саре такой подарок. Ведь не так уж и много она от него просила, ничего невыполнимого. Всего лишь звезду.

Спустя год странствий и безуспешных поисков Дан понял, что ему так и не удастся исполнить желание возлюбленной, а откладывать возвращение на ещё больший срок он попросту боялся: вдруг не дождётся? Тогда он тронулся в обратный путь и, проходя по тем землям, которые раньше уже полностью обошёл, исследуя чуть ли не каждую пядь земли, продолжал размышлять о том, что ему делать. Не мог ведь Дан явиться к Саре с пустыми руками и заявить, что оставил её на целый год одну просто так, вернулся даже без долгожданной звезды в подарок! Именно в этот момент ему на глаза попалась вывеска лавки ювелирных дел мастера, которая гласила, что хозяин её может сделать истинное сокровище из самых невзрачных материалов.

Открыв дверь лавки, приветствовавшей его мелодичным перезвоном колокольчиков, подвешенных над головой, Дан вошёл в приятный полумрак и тотчас окунулся в мир сверкающих камней, драгоценных металлов и необычных изделий, которые были настолько прекрасны и удивительны, что лишь внимательно присмотревшись к ним, можно было понять: далеко не все сделаны из дорогих материалов, кое-где мастер использовал и простые железяки, и обыкновенное стекло, а то и речную гальку. Но до того изящно всё делал, столь много вкладывал в каждое своё творение, что любое из них выглядело истинным произведением искусства. «Если и сможет кто-то сотворить звезду, то только этот мастер!» - решил Дан и направился к прилавку, где его встретил сам хозяин, улыбчивый смуглый усач с пронзительным взглядом чуть прищуренных глаз. Из нагрудного кармашка у него свисала тонкая цепочка, и Дан подумал, что к ней, вероятно, приделано увеличительное стекло, которое мастер порой использует, прижимая снизу щекой, а сверху – надбровной дугой, сильно хмурясь, отчего его лоб изрезали складки необычной формы, похожие на клонящуюся под порывами ветра пшеницу в поле.

Ювелирных дел мастер поинтересовался, чем может быть полезен, и Дан рассказал ему о своей нужде, о Саре, целый год ожидающей своей звезды, о своей любви к ней, о бесконечных поисках, не приведших толком ни к чему, о разочаровании, кое, несомненно, постигнет женщину его мечты, когда он вернётся с пустыми руками. Мастер слушал, глядя на Дана с печалью, но не перебивал, иногда лишь доставал из нагрудного кармашка свою стекляшку и протирал её большим лоскутом мягкой ткани.

- Мне нужна звезда, мастер, и цена не имеет значения! – подытожил Дан, готовый отдать последнее, что у него осталось, за возможность порадовать Сару. – Любая, большая, малая, погасшая или сверкающая, главное – настоящая, живая звезда!
Ювелир долго молчал, продолжая глядеть на Дана с печалью и в большой задумчивости, после чего, наконец, произнёс:
- Я могу сделать тебе звезду, мальчик, и она будет живее всех живых, - мастер предупреждающе поднял ладонь, останавливая готового тут же согласиться на все условия Дана. – И не возьму с тебя ни гроша. Но ты должен знать, что для этой звезды нужен очень редкий и ценный материал. Иначе не удастся вдохнуть в неё жизнь.
Дан слушал долгие подробные объяснения ювелира, и плечи его постепенно опускались, а на лбу выступала испарина. Но когда мастер замолчал, Дан распрямил плечи и высокого поднял голову, согласившись со всем сказанным.

Две ночи и два дня ювелир творил звезду, ещё одну ночь вдыхал в неё жизнь. Всё это время Дан находился неподалёку и послушно выполнял всё, что говорил ему мастер. И когда спустя назначенное время он покинул лавку-мастерскую, в руках его была небольшая коробка, обитая изнутри мягкой тканью, а внутри неё на шёлковой подушке лежала звезда. Не слишком большая, но и не маленькая. Не очень-то яркая, но и вовсе не тусклая. Самая настоящая. Живая.
Спустя год и три дня после своего ухода Дан вернулся домой, тихо отпер дверь своим ключом и вошёл в прихожую, втайне боясь не обнаружить в шкафу ни обуви Сары, ни её плаща. Но вещи были на месте, откуда-то из столовой доносился запах только что заваренного чая и свежего хлеба, а всё вокруг выдавало следы человеческого присутствия. Увлекшись разглядыванием давно оставленного дома, Дан забыл прикрыть дверь за спиной, и она громко хлопнула, отправив звук гулять по всем комнатам. Спустя несколько мгновений из глубины дома послышались тихие шаги, а ещё мигом позднее Дан впервые за целый год увидел Сару.

Она вышла из столовой, окружённая запахом свежей сдобы, с крошками хлеба на красивых руках и хрустящим вафельным полотенцем, переброшенным через плечо. Медленно поднесла к дрогнувшим губам кончики пальцев, а потом сделала несколько шагов вперёд и мягко обняла Дана за плечи.
- Отчего ты такой бледный и холодный? – прежде всего спросила Сара, подняв к Дану лицо. Он ничего не ответил, только, осторожно высвободившись из объятий женщины, протянул ей коробку с подарком.

Сара бросила удивлённый взгляд сперва на подарок, потом на Дана, но коробку всё же приняла и осторожно начала разматывать шёлковую ленту. Откинув крышку, Сара взглянула внутрь и охнула, увидев на вышитой подушечке не что иное как звезду – именно такую, как она хотела год назад. Звезда светилась неярким светом, от которого исходило тепло, чуть подрагивала, впитывая свежий воздух, и казалось такой живой, какими звёзды просто не могут быть. Сара подхватила её в руки, отбросив коробку в сторону, но тут же пожалела об этом.
- Ой, чёрт! – вскрикнула Сара, быстро откладывая звезду на столик под зеркалом. – Какая горячая!

Дан, до сих пор молча наблюдавший за Сарой, впервые за долгое время улыбнулся, приблизился к любимой женщине и, обняв её одной рукой за плечи, прижал к себе, коснувшись холодными губами её виска. Потом развернулся и направился к двери. Сара окликала его, спрашивала, что случилось, благодарила за подарок и обещала завтра же выйти за Дана замуж. Она твердила, что сделала бы это даже год назад, и совсем не обязательно было бродить по свету и искать эту звезду. Она уверяла, что никакие звёзды не могут заменить настоящей любви, и просила Дана остаться и хоть что-нибудь ей объяснить.

Но Дан даже не оглянулся. Ювелирных дел мастер не обманул: на создание живой звезды потребовался очень редкий материал. Дан слишком любил Сару когда-то, чтобы сейчас обречь её на жизнь с человеком, в груди которого нет сердца. А оставленная им звезда, скособочившись, лежала на столике у зеркала, сокращалась в мерном ритме, мягко светилась и рассеивала вокруг себя обжигающее тепло. И слёзы, которые роняла на звезду Сара, тут же испарялись.

…Много лет спустя люди говорили, что Сара завещала похоронить себя с этой звездой в руках. Звезду пришлось вкладывать в ладони мёртвой женщины при помощи толстых перчаток и длинных клещей – такой сильный жар исходил от странной вещицы. Над могилой Сары трава зеленела даже зимой и круглый год цвели цветы. Поговаривали также, что раз в год у её могилы появлялся бледный человек в тёмном плаще с высоко поднятым воротником. Он стоял у могильного камня несколько минут, а потом безмолвно уходил. А вот о чём никто не распускал молвы, так это о том, что тихой ночью, когда не слышно ни сверчков, ни городского шума, приблизившись к старому кладбищу, можно услышать, как под цветущей могилой негромко и размеренно раздаётся странный звук, удивительно похожий на человеческое сердцебиение.