Тки, тки свою паутину, смерть,
из воспоминаний о моём прошлом,
из дней и лет, из зим и вёсен,
из ярких фрагментов и тусклых картин;
из понедельников рабочих,
из воскресений, похожих на вторник,
всех тех семи дней, что без молитв,
из веры в себя, а не в разных богов;
из заросших травой песочниц,
из школьных тетрадок, где кривой почерк
пишет ответ на пустой вопрос,
из старых давно заживших царапин;
из пыли на всех книжных полках,
из выжимки соли непролитых слёз
когда-то незнакомых женщин,
из взглядов в сторону и прямо в глаза.
Тки, тки свою паутину, смерть,
ниточка к нитке, узор за узором,
пока не выйдет тонкая сеть,
чтобы её нам набросить на плечи,
чтобы, обняв, за собой увлечь,
чтобы накрыть, завернуть и закутать,
чтоб окружить только собою
и не оставить возможности выйти;
и привести к финалу пути,
куда-то, где сходятся все дороги
и где на небе тысячи звёзд
зовут, и смеются, и шепчут, и ждут;
где даже у края не страшно
тихо стоять и смотреть в тёмный омут,
тая в душе надежду на то,
что на тебя омут тоже посмотрит.
Тки, тки свою паутину, смерть,
чтоб заманить к тому краю однажды,
к самому омуту подвести
и в спину толкнуть, наверху оставаясь;
смерти самой туда пути нет,
поэтому можно лететь спокойно,
словно Алисе вниз по норе,
не волноваться и ждать приземленья;
и там, на дне, увидеть ответ,
подняв голову вверх, расхохотаться,
чтоб этот звук услышала смерть
и позеленела от любопытства;
ведь там внизу, в непроглядной мгле,
светло, как бывает в апрельский полдень;
там, устроившись поудобней,
каждого павшего встречая смехом,
ткёт, ткёт свою паутину жизнь.