Вчера, когда из-за всяких там переездов сервера запостил шестичасовую запись, она, пожалуй, была уже не совсем актуальна, потому что из заводной утки я превратился в резиновую, которая с удовольствием плавает в ванной и вяло попискивает, если ей сдавить бока. Только вот плавал я вчера под дождём в лужах и делал это с неизмеримым удовольствием. Первый осенний дождь - это как новый виток жизни. Самый настоящий дождь, не мелкая изморось и не разбивающий зонты ливень, которые, конечно, тоже прекрасны, но каждый в своё время, - это было именно то, чего мне хотелось. Правда хлюпанье в кроссовках оказалось несколько лишним, но сам виноват - внимательнее надо было быть, а не становиться в лужу, что была глубиной мне почти до косточки))
Собирался сегодня написать, как рад появлению на @дневниках одной во всех смыслах замечательной юной особы, о которой я несколько раз упоминал и, кажется даже, когда-то фотографию размещал... Но эта самая юная и прекрасная разбудила меня без четверти десять, так что до тех пор, пока я окончательно не проснусь (а на выходных это происходит значительно медленнее, нежели тогда, когда мне нужно куда-то идти и что-то делать), представляется мне уже не такой юной и прекрасной особой, а скорее юной прекрасной мучительницей. Бр-р-р... Муть? Это я просто сонный ещё. С корябля на бал - из постели за компьютер. Впрочем, я умылся, конечно же.
А вообще вся эта история с жутким недосыпанием и общей усталостью, которая, к счастью, уже завершилась, напрямую связана с приездом бабушки из больницы к нам домой. Я знал, что будет нелегко, но не думал, что настолько. Во-первых, она пожилой человек, а в её возрасте (ей уже за восьмой десяток) нередко появляются какие-то сложности характера, капризы, недовольства и тому подобное. Во-вторых, это осложняется тем, что с ней весьма сложно беседовать, потому что бабушка почти не слышит даже с неплохим аппаратом. Говорить приходится громко, что, кстати, заметили многие мои знакомые; теперь надо в срочном порядке отвыкать, а то орать мне как-то не пристало. В-третьих, она просто не умеет жить с кем-то, потому что более пяти десятков лет жила одна, а даже самые регулярные визиты внука в лице меня и других родственников не в состоянии заменить "всегдашнего" присутствия человека в квартире. В-четвёртых, её перелом, который, к счастью, быстро сросся, но ведь ходить-то ей всё равно пока нельзя. Разве что только в туалет, да и то туда её нужно водить, потому что сама она на костылях идит боится - нужно сзади подстраховывать. Причём идёт совершенно нормально, держать её никто не держит, но вот сам факт присутствия обязателен. В-пятых, она безумно придирчива в еде, да плюс ещё многого ей просто нельзя (хорошо ещё, что пост какой-нибудь не выпал, а то бы она и постилась...), но этот момент задел скорее мою мать, нежели меня.
А потом началась вообще сказка. Из деревни приехал дед. В чём сказка? Считаем: в зале диван, на котором постоянно лежит бабушка, в спальне мать уступила кровать деду, я уступил свою кровать матери. Всё, больше кроватей в квартире нет. В течение почти целой недели мне приходилось спать на коврике в своей комнате, ибо на кровати спала мать. Но дело не в том, что меня это не устраивало; без проблем, я даже когда-то просто так на полу спал Проще, конечно, было бы уступить моё место деду, чтобы мать не прыгала, но у неё в спальне нет коврика, а спать с дедом в одном помещении невозможно, ибо он храпит.
И вот какая штука, господа: за те несколько ночей, пока мы с матерью обитали ночью в одном помещении, не было ни единого раза, чтобы я поспал дольше хотя бы двух часов, как бы рано не ложился, да и это время сложно назвать сном, скорее скаканием из состояния мутной дрёмы в не менее мутное бодрствование. Во-первых, мать сама похрапывает. Во-вторых, даже когда не храпит, она всё равно дышит с присвистом и каким-то сапом - что поделаешь, астматик. Но ведь не впервые доводилось спать под храп. Что я, по дачам-походам-выездам мало ночевал? Когда спят на полу вповалку штабелями или по четверо в двуспальной кровати...
Наверное, это какой-то психологический фактор, но я просто не могу спать, когда в моей комнате встречается с Морфеем кто-то ещё. Тем более - в моей постели. Именно - в моей. Палатки, ночёвки после праздников, дачи и тому подобное не в счёт. Именно - в моей комнате, именно - в моей постели.
Впрочем, было единичное исключение, когда во время первого приезда Дже я дрых совершенно нормально, хоть и в одной комнате с ним.
Тоже вот загадка природы...
Вы себе не представляете, в каком я был упадке духа в первую ночь, когда понял, что ещё неделю фиг с два посплю! Сперва пошёл на кухню, надеясь уместиться на мягком углу. Уместился, подставив под ноги два табурета. Но вот повернуться уже никак. А на одном боку спать не вышло. Пошёл в ванную, надеясь, что она окажется сухой - там ходь сидя можно прикорнуть. Не просто мокрая, но наполненная водой, в которой мать отмачивала подувядшую розу.
Вернулся туда, откуда начал, всю ночь (как и несколько последующих) ворочаясь с боку набок.
Вы думаете, я, как обычно после рабочей недели, отоспался на выходных? Как бы не так! Ибо бабушка просыпалась в восемь или даже чуть раньше, и её нужно было вести в туалет. Но даже если это делал не я, а мать, всё равно просыпался, потому что бабушка по дороге к заветной двери всегда что-то говорила, а от её громового голоса невозможно не проснуться. Просить разговаривать тише бесполезно - "Но я ведь и так шёпотом!", ибо сама себя бабушка не слышит, а потому ей кажется, что тихо говорит. Просить не шуметь по дороге в туалет - тоже: "Я ведь тихо говорю!". Наверное, это проявление старческого упрямства. Почти как детское, не зря говорят, что старики - как дети.
Хм, а ведь, полжалуй, самым сложным за время присутствия бабушки у нас дома было даже не недосыпание и различные бытового характера трудности, а мои с ней беседы. И на этот раз слух ни при чём. Просто чем старше я становился, тем более далеко уходил в ту область мира, которую она считатет ересью. И если когда-то в детстве и отрочестве наши разговоры о религии проходили исключительно как притчи и рассказы с её стороны, мои вопросы и, пожалуй, всё, то теперь с этим сложнее. Когда-то - мне тогда было лет двенадцать - я в разговоре с ней упомянул о какой-то фразе в Коране, которая противоречила Библии, но казалась мне куда более близкой к истине. Сейчас не вспомню, что это было, но бабушка тогда встала на уши, подняла такой хай... Настолько верующий человек - это даже порой немного страшно. Впрочем, если не развивать тему религии дальше православия и католицизма и глубже самых поверхностных их тем, то всё ещё ничего.
Вот, к примеру, попался ей в руки один мой рассказ. Я его когда-то распечатывал матери - она просила почитать. Какого чёрта он делал в зале, я не знаю. Но бабушка во время одного из моих визитов к ней дала мне этот листок, попросила прочесть и сказать, что я думаю. Гхм. Я несколько насторожился, сделал вид, что читаю, прикидывая в уме, что же меня ожидает, после чего она начала меня расспрашивать, неужели я читаю такое и что написавший сие человек явно неверующий и вообще еретик и антихрист. Ох как подмывало встать и поклониться и голосом Ивана Васильевича, коий сменил профессию, произнести: "Антихрист. Просто Антихрист", но сдержался.
Второй раз пришлось изворачиваться, когда она попросила меня рассказать, о чём книга, которую я читаю. В руках у меня был томик Умберто Эко "Имя розы", и я уж было подумал, что тема это безопасная, ибо речь в книге идёт о начале четырнадцатого века, действие происходит в аббатстве, там блуждают богочестивые братья, светится в глазах вера, а несколько убийств, должно быть, совершил грешник-еретик. Попросила подробнее рассказать. Ну и рассказал. Мол, интересная книга, бабушка, пятое-десяток, так-то и так-то... Вот этот сказал о вере такое, а тот другое, этого убили, когда он рисовал миниатюру к такой книге, а этот исчез, когда работал над переводом этой... Всё было замечательно, пока я, не подумав, рассказал об упомянутом в книге мужеложстве. Зачем я это сделал?.. В течение последующих минут двадцати она меня убеждала, что книга врёт, что никогда такого не было, что церковь считает это грехом и прочая-прочая-прочая.
Это карма, но на следующий день она случайно увидела по телевидению какой-то сюжет (я сам не смотрел, в бар тогда лазил, это мать новости лицезрела), в котором, как я понял, было что-то о гомосексуальной жизни Европы. Ох, что это было! Мать ушла смотреть новости на кухню, потому что за бабушкиными разглагольствованиями ничего не слышно стало. Я остался слушать. Не уходить же было без слов - обиделась бы.
И что мне было делать? Кивать и поддакивать? Так не люблю этого и врать не хочу. Мило улыбнуться и сказать бабушке, мол, знаешь, всё не так плохо, я вон тоже и с женщинами, и с мужчинами сплю - и пока вот епитимьи не дождался, да и молнией с небес не шандарахнуло. Так тогда бы её уже не в туалет водить пришлось, а от сердечного приступа откачивать...
С годами мне всё сложнее с ней было говорить. А не говорить - ещё труднее. Даже в детстве, когда где-то после первого десятка отжитых лет впервые прочёл полную Библию и начал более-менее интересоваться другими религиями. Тем более с моим-то взглядом на них, религии, на веру, Библию, всю структуру церкви и, раз уж на то пошло, Бога, мне с бабушкой разговаривать приходилось ну очень осторожно. Сейчас и тем паче.
Она не тот человек, с которым можно устраивать богословские диспуты, хотя темой (с точки зрения православия, да и католицизма, пожалуй, тоже, ибо одна из семейных ветвей была сплошь католики) бабушка владеет великолепно. Но - никак.
Ни в коем случае это всё не жалобы, ибо одну-две недели потерпеть вполне можно. Так и должно быть. Она помнит младенцем ещё мою мать, меня же она практически вырастила, обогатила детское воображение таким количеством преданий и историй, что мне никогда не было с ней скучно. Если смотреть по документам, она мне не родная бабушка, а двоюродная - двоюродная сестра моего деда по материнской линии. Но именно с ней связано большинство моих детских вопоминаний и именно её я любил больше двух родных бабушек, хоть кто-то и посчитает, что неправильно разделять родственные чувства таким образом.
Так что я даже толком не знаю, зачем писал всё это, а ведь вышло не так уж и коротко. Не жаловаться уж точно. Не чувствую себя особо несчастным, да и само это чувство мне неприятно и непонятно. Не делиться проблемами с окружающими. Ибо не люблю, не вижу смысла, да и кончилось уже всё - бабушку направили в Аксаковщину недели на три. К тому же проблемой это не назовёшь.
Тогда на кой чёрт?
Наверное, это уже привычка - писать здесь о чём-то мало-мальски значительном, даже если это какая-то бытовая мелочь, а не возвышенно тонкое аллегорическое рассуждение о философии бытия...
Проза жизни, что с неё возьмёшь.