Мой способ шутить – говорить правду. Нет на свете ничего смешнее. ©Б.Шоу
Слушай октябрьский блюз. I, II
Кто как, а я предпочитаю работать по старинке. Это, конечно, не значит, что в моей квартире нет компьютера со всей прилагающейся к нему мишурой и, например, микроволновой печи и двд-проигрывателя. Есть и то, и другое, и третье, да ещё периодически обновляется. Компьютер – незаменимая вещь для наведения предварительных справок о потенциальном клиенте, для самых первых разговоров с ним, обсуждения суммы и способа оплаты. Однако момент передачи информации и, желательно, денег я предпочитаю проводить лично, имея возможность изучить лицо клиента, его мимику, жесты, интонации голоса; только так есть шанс понять, насколько человек серьёзен в своих намерениях, чего стоит от него ожидать и с какой стороны не помешало бы себя обезопасить. Многие из тех, кому жизнь подкинула сомнительную радость заниматься тем же делом, что и я, назвали бы мою привычку личных знакомств безрассудством и откровенной глупостью. Может быть. Вот только мне всегда казалось, да и сейчас кажется, что умён не тот вор, который не попадается, а тот, который, попавшись, умеет выскользнуть. Я бы сумел. К счастью, не приходилось ни разу, всегда клиенты оказывались достаточно разумными людьми, чтобы после наших с ними договорённостей не пытаться разыскать меня повторно с иной целью, нежели очередной заказ. Поэтому до сих пор я ни разу не отказал себе в удовольствии лично побеседовать с потенциальным клиентом.
Стоящий передо мной мужчина меньше всего был похож на нового русского, нефтяного магната, коррумпированного политика или районного «держалу», а ведь именно такие люди чаще всего обращаются к нашему брату. Первое, что мне пришло в голову при взгляде на него, - франт. Этакий щёголь, только что сошедший со страниц модного мужского журнала или рекламного плаката, размещённого на центральном проспекте города. Ещё молодой, не старше тридцати, пожалуй, примерно мой ровесник, он странно распространял вокруг себя атмосферу непоколебимой уверенности и абсолютного спокойствия. Почему щёголь? Сам не знаю, подумалось так. Высокий и стройный, с интеллигентным лицом, походкой потомственного лорда и цепким взглядом, какой бывает только у везучих прокуроров и пока ещё не разочаровавшихся в своей музе писателей, этот человек определённо привлекал к себе внимание, где бы ни находился. Моё внимание, как можно судить по первой реакции, он тоже привлёк, едва появился у входа в сквер. Заинтересовал, когда неторопливо шёл по опавшей листве в мою сторону и продолжал интересовать сейчас, остановившись передо мной и спустя мгновение присев на скамейку по правую руку. Я ещё раз окинул его взглядом: явно дорогое тёмно-серое пальто (ах да, в этом сезоне чёрная классика уже не в моде), стильный костюм-двойка, ослепительно белая, едва ли не сверкающая сорочка, до зеркального блеска начищенные туфли и, что не так часто можно увидеть в наше время и в этом городе, - запонки. Франт, определённо. Но какой обаятельный при этом! При взгляде на него невольно хотелось присмотреться к собственной обуви в надежде, что на ней не окажется ни соринки. Впрочем, я этого делать не стал.
- Добрый вечер, - произнёс он, одарив меня намёком на приветливую улыбку – так, лишь слегка приподняв уголки губ. И я не мог поступить иначе, кроме как тоже поприветствовать этого странноватого типа. Нет, не типа, язык не повернётся назвать его так. Гражданина? Тоже нет, граждане вместе с товарищами заблудились в нашем коммунистическом детстве, оставив в качестве альтернативы обращение по половому признаку. Всегда меня забавляло, что в великом и могучем нет толковых слов для обращения к людям. В Италии я бы сказал синьор и синьорита, в Англии – сэр и мисс, в Германии – герр и фрау, в Польше – пан и пани, а у нас что? Стоишь в очереди позади некой особы женского пола неопределённого возраста, и, если нужно зачем-то её окликнуть, ломаешь голову: девушкой её назвать, женщиной или вообще дамой? А то вдруг на оклик «девушка» обернётся склочная сорокалетняя мадам, решившая, что таким обращением я подчеркнул её вторую молодость, – и начнётся незаслуженное поношение меня в частности и всей сильной половины в целом. Поэтому, приветствуя своего потенциального клиента, я предпочёл обойтись без категорий и названий, ограничившись только «вечером добрым». Его губы разошлись чуть больше и он, словно догадавшись о всех пролетевших в моей голове мыслях, добавил:
- Меня зовут Натан. Просто Натан, без отчества, - и протянул ладонь, которую я не мог не пожать. Его рукопожатие было коротким и крепким, я даже удивился, сколько силы в этих тонких, почти музыкальных пальцах. Меня не то чтобы поразило, когда он представился, хотя большинство клиентов предпочитают не называть имён и фамилий, но это правило не такое уж обязательное к выполнению. Другое дело, что я сам никогда не отвечал на подобные реплики, а тут, сам от себя не ожидая, сказал:
- Влад.
Натан поставил на скамейку между нами дипломат из дорогой кожи, на каждом миллиметре которой едва ли не стояла печать «я стою чёртову уйму денег, братец, так что изволь постараться меня не поцарапать», но при этом не появилось ощущение, что этот мужчина кичится своим богатством или пытается произвести впечатление. Просто для него это казалось обыденностью. Я вдруг поймал себя на мысли, что было бы любопытно узнать, чем же он всё-таки занимается в жизни. На криминального авторитета или наркодилера не похож, уж больно интеллигентен для этого, даже как-то благороден. Ну, да ладно, не моё это дело. Моё дело - оглядевшись, убедиться, что поблизости никого нет, взять в руки дипломат и тогда уже приоткрыть его и скользнуть взглядом по аккуратно уложенным рядами зелёным банкнотам. Но и этого я не сделал, просто переставил дипломат с правой на левую от себя сторону. Казалось чем-то на грани фантастики, открытия лунапарка на Венере или массового поумнения американцев, что этот человек может обмануть хотя бы на доллар.
- Материалы? – только и спросил я, не вкладывая в голос ни единой эмоции и стараясь ничем не выказать свою заинтересованность сим господином. – Вы говорили, что предоставите всё необходимое.
- О, разумеется, - откликнулся Натан, извлёк откуда-то тонкую кожаную папку (из-под полы пальто что ли?) и протянул её мне. – Здесь все данные об объектах моего интереса, включая фотографии, режим работы и ежедневный маршрут каждого. Думаю, этого должно хватить, если же нет – в папке также лежит моя визитка со всеми контактными телефонами.
А вот тут мне не удалось скрыть откровенного удивления. Да я был просто ошарашен, крыть нечем! Он бы ещё в гости меня пригласил, обсудить в узком семейном кругу, как именно я собираюсь устранять этих людей, с какой стороны и сколько контрольных выстрелов сделаю… Я ещё раз посмотрел на сидящего рядом мужчину, пытаясь прочесть в его спокойном аристократичном лице хоть какой-то намёк на ответ. Безуспешно. Чего и следовало ожидать.
- Надеюсь, на ответную любезность вы не рассчитываете? – только и вышло буркнуть, на что Натан отреагировал ненавязчивым и приятным бархатистым смехом («Чёрт, да из-за одного этого голоса женщины на нём небось чуть ли не виснут!» - подумал я без тени зависти, но с лёгким неудовольствием; должно быть, во мне взыграл дух здорового животного соперничества, который всегда пробуждался, когда я встречал мужчину, бывшего в чём-нибудь лучше меня. К счастью, такое случалось достаточно редко, но вот именно сейчас у меня были все шансы уступить сразу по нескольким пунктам…), после чего небрежно поднялся со скамейки и ответил:
- Отнюдь. Я рассчитываю на ваш профессионализм. Пожалуйста, держите меня в курсе. До встречи, Влад, - он снова пожал мне руку, причём, я как-то даже не заметил, когда успел её протянуть, после чего удалился, всё так же неторопливо и мягко ступая по едва шелестящим октябрьским листьям. А я ещё минут пятнадцать сидел на скамейке, глядя на листопад и пытаясь понять, чем же так поразил меня этот мужчина, что я не только за пять минут встречи нарушил сразу несколько главных своих принципов, но и почти что проникся к нему искренней симпатией? Не запонками ведь!
В последнее мгновение он как будто почувствовал мой взгляд на своём затылке – рывком обернулся, пытаясь усмотреть подслеповатыми бесцветными глазами обладателя того пристального взора, который вот уже несколько минут подряд неустанно преследовал его. Старику это даже удалось, всего на мгновение. Я успел заметить, как расширились в молчаливом испуге его зрачки, как чуть приоткрылись губы, чтобы выпустить порцию грязного мутного дыма, а замусоленная с одного конца вонючая «Прима» уже летела к асфальту. Старик упал не намного позже сигареты, глядя в пронзительное небо осени третьим глазом, появившимся как бы из ниоткуда прямо посреди лба. Вот и отлично, даже подходить проверять не надо, отсюда видно, что попал идеально точно.
Я быстро, но абсолютно спокойно собрал винтовку, цепко огляделся вокруг, чтобы убедиться, не оставил ли на полу чердака хоть что-нибудь своё, после чего застегнул плащ и вышел из подъезда. В мысленном блокноте поставив галочку напротив имени Горбатенко Фёдора Борисовича, я направился к оставленному в двух кварталах автомобилю, мотор в нутре которого сыто заурчал, стоило только повернуть ключ зажигания, и, вернув на положенное место винтовку, на что ушёл лишний час времени, поехал в сторону расположенного на другом конце города небольшого бара-ресторана, любимого моего места в этой заднице Европы, от прощания с которой меня удерживало лишь то, что где-то там я окажусь совершенно никем, не знающим ни улиц, ни особенностей дежурства тамошних стражей порядка, ни рынков сбыта оружия. Да и таких как я, там множество, а здесь мне знаком каждый камень, каждый пароль от металлической двери, едва ли не каждого милиционера в лицо узнаю, даже если он в штатском. Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним - в городе, так оно говорится, кажется?
Припарковавшись довольно далеко от входа, все ближайшие места у которого давно были заняты другими машинами, принадлежащими тем, кто освободился от дел раньше меня, я отправился в ресторанчик, на ходу извлекая из кожаного дипломата (своего, своего, франтовский давно благополучно сгинул в огне; я что, похож на идиота?) папку с данными, которую неделей ранее передал мне клиент. В зале ресторана какая-то шестёрка музыкантов играла тихий блюз, девушка в длинном сером платье импровизировала чудесным голосом, а обычно шумные компании людей за немногочисленными столиками с интересом слушали её пение, ненадолго оторвавшись от своих стаканов и тарелок. Я уселся за единственный свободный столик в самом отдалённом углу помещения, откуда невысокая сцена показывалась только на треть; певица стояла полубоком ко мне, но при этом почему-то ни на секунду не пропадало ощущение, что поёт она исключительно для меня одного. Талант. Не какая-то там безголосая большегрудая певичка, которых эстрада штампует похлеще, чем заводская машина – прямоугольные гробики конфет. Приезжие музыканты, наверное. В нашей заднице Европы такие не рождаются, а если и появятся на свет, то благоразумно предпочтут как можно скорее упорхнуть в соседнюю Русь, где есть хоть какой-то шанс петь не в грязной забегаловке, а в хорошем ресторане, богатом казино, а то и на дне рождения кабанистого олигарха.
Девушка допела, со всех сторон послышались аплодисменты, после чего посетители ресторана, словно очнувшись, вспомнили, что собирались выпить или закусить, и вернулись к своим тарелкам. Певица ушла со сцены к барной стойке, где перед ней тут же появилась чашка с чем-то дымящимся, должно быть, кофе, а оставленные ею музыканты заиграли джаз, на этот раз просто хорошо, а не чарующе и почти волшебно, как было до ухода девушки. Я жестом подозвал официанта, сделал заказ, после чего положил на стол папку, отыскал в ней лист с фамилиями, где напротив почти всех уже стояли жирные галочки, добавил сегодняшнюю и скользнул взглядом по последней в списке. «Степанюк Наталья Ильинична, 1950-го года рождения, белоруска. С 1994-го года работает дворником…» - прочёл я про себя. Далее шли названия улиц, где она работала, время от и до, а также обычный маршрут до дома. Ничего сложного, жила Ильинична не в самом хорошем районе, по вечерам там шанс встретить случайного прохожего близится к абсолютному нулю. Впрочем, с предыдущими из моего списка было то же самое, да и разве могут жить обычные дворники в центре города в новёхоньких белых высотках или в одной из двухэтажных квартир домика класса «люкс»?
Ещё когда я только первый раз взглянул на список людей, которых мне следовало устранить, всего меня заполнило одно-единственное чувство – удивление. Ну кому может понадобиться убийство дворников?! Самых обычных дворников, каждый из которых отличается от других возрастом, местом жительства, семейным положением и способом подметания улиц. Единственное, что объединяло всех этих людей, так это то, что их районы работы совпадали. Говоря проще, все они подметали улицы примерно вокруг одних и тех же домов, разве что иногда чередовались, менялись сменами, но эти нюансы профессии были для меня ещё более чужды, чем умение петь блюз, поэтому я как-то не особо задумывался на этим вопросом, а просто делал своё дело. Мне заплатили достаточно много за такую несложную работу. Даже слишком много, если быть совсем уж честным, пусть и в условиях обязательным пунктом была указана винтовка, тогда как можно было обойтись просто выстрелом из самого обычного «макара» в подъезде дома. Устранить несколько человек, которые и представить себе не могли в фантастическом сне, что за ними начнётся форменная охота, - что может быть проще? Даже с учётом наводнивших столичные газеты статей о необычных убийствах ни в чём не повинных дворников и последовавших после них скандалов с участием всё тех же работников улиц и их начальников, потому как упомянутые дворники не желали выходить во дворы, боясь стать новой жертвой. В конце концов несколько дней назад ЖЭС (или ЖЭК? Всё никак не запомню, как называется служба, которая заведует всей этой ерундой наподобие уборки мусора, наличия канализационных люков и посыпания песком льда зимой…) перестал направлять дворников на уборку улиц, которые как раз были рабочими участками тех, кто отметился в моём списке. Сегодняшний Фёдор Борисович вызвался добровольцем. В указаниях, полученных от моего клиента, было ясно сказано: если вышеназванные люди на рабочем месте не появятся, устранять их не следует, а сумма оплаты от этого не изменится. Я бы и не трогал старика, если бы не знал, что он с упёртостью барана в брачный период пойдёт подметать улицы.
Девушка в длинном платье снова вернулась на сцену, запела что-то известное, даже я не раз слышал, только вот названия не знаю; никогда не был большим знатоком джаза и блюза, ограничившись познаниями о том, что Луи Армстронг – априори великий джазмен, одна из самых известных композиций в этом направлении музыки называется «Караван», а слушать джаз и блюз можно исключительно сидя за столиком небольшого ресторанчика и уж ни в коем случае не в концертном зале или у себя дома перед телевизором. Впрочем, малые крохи сведений об этой музыке ничуть не мешали мне получать свою порцию удовольствия, запивая новые аккорды глотком горячего глинтвейна или кофе. Папка давно перекочевала обратно в дипломат, её сменили чашка ароматного кофе и тарелка с английским завтраком. Чем мне этот ресторанчик нравится, так это тем, что в любое время дня и ночи можно получить какое угодно из указанных в меню блюд, пусть это даже будет «ночной» коктейль с утра пораньше или, как сейчас, «утреннее» блюдо ближе к вечеру. И кофе у них правильный, самый что ни на есть замечательный. В нашем городе мало где умеют варить правильный кофе, о растворимом я и думать не хочу. Сам я всегда относился к процессу готовки кофе как к некому священнодейству, в должной последовательности и с неизменным вниманием повторяя чётко отмеренные движения, когда колдовал над старенькой джезвой, доставшейся мне ещё от матери. Сам умея варить отличный, без ложной скромности будет сказано, кофе, я всегда с подозрением относился к тому, что предлагали в различных кафе и барах. В этом ресторанчике кофе был действительно хорош, а потому на следующие несколько минут я полностью погрузился в блаженное удовольствие от поглощения вкусной еды и ароматного крепкого эспрессо, к которым отличным дополнением был чудесный голос молоденькой певицы. Вот только одна мысль никак не желала уходить из головы, как я ни старался выкинуть её куда подальше хотя бы до завтра: на кой чёрт этому франту Натану понадобилось убивать дворников?
- Вы позволите? – донёсся до меня заглушаемый музыкой голос. Должно быть, других свободных столиков в ресторанчике не было, что не удивительно: это место в определённых кругах довольно известно и любимо, а потому вечером далеко не всегда можно просто так завернуть по пути с работы и сесть куда глаз упадёт, иногда приходится и потесниться. Впрочем, мне было как-то всё равно - одному за столом для четверых вполне свободно, - поэтому я, даже не поднимая глаз, согласно кивнул, махнув вдобавок рукой на три пустых стула, и вернулся к своей тарелке, где зелёная бусина консервированного горошка вот уже третью минуту убегала от вилки и никак не желала быть отправленной в рот. Когда мелкая гадость наконец поддалась, а остальная часть английского завтрака уже давно перекочевала в мой желудок, официант принёс ещё одну чашку эспрессо с куском шоколадного пирога для меня и что-то моему соседу по столу. Только сейчас я впервые взглянул на него – и чуть не подавился глотком кофе.
- Добрый вечер, - улыбнулся мне Натан, на лице которого не отразилось даже толики того удивления, которое, должно быть, вовсю разгулялось в моих глазах. На сей раз мой клиент снова был одет в деловой костюм, разве что другого цвета, а тёмно-серое пальто, в приглушённом свете ресторанчика кажущееся просто чёрным, разместилось на вешалке-стойке рядом с моим кожаным плащом. Мужчина сидел передо мной всё с тем же выражением спокойной уверенности, глядя на меня со смесью интереса и задумчивости. По крайней мере, мне так показалось, хотя утверждать ничего не возьмусь. Вообще-то я всегда хорошо разбирался в людях, профессия заставила. Но сейчас я поймал себя на мысли, что, как и при первой нашей встрече, не могу увидеть в жестах, мимике или взгляде Натана даже самых тонких намёков на какие-то эмоции, помимо тех, что он сам демонстрировал. При этом, что и вовсе странно, когда этот человек улыбался, не возникало и тени сомнения в том, что делает он это искренне.
- Вы что, следите за мной? – спросил я, аккуратно поставив чашку на блюдце и стараясь, чтобы голос мой звучал максимально спокойно. Этот франт рассмеялся. Не иронично или издевательски, а самым нормальным человеческим смехом – как от хорошей шутки или будто во время просмотра отличной комедии. Просто откинул голову чуть назад и позволил бархатистому смеху негромко разлиться в помещении, где как раз только что смолкли музыкальные инструменты, отчего несколько сидящих по соседству девушек с интересом оглянулись на наш столик и тут же загорелись взглядом. Натан этого, казалось бы, даже не заметил. Отсмеявшись, он сделал глоток кофе, после чего взглянул на меня со всё ещё не погасшими смешинками в глазах.
- Вы чересчур мнительны, Влад, а ведь я всего-навсего зашёл в свой любимый ресторанчик и сел за единственный столик, где оставались свободные места, - сказал он, а я не нашёл ничего лучше, кроме как неопределённо хмыкнуть в чашку с эспрессо.
Несколько минут мы оба молчали, каждый думая о своём, слушая новую песню вышедшей на сцену девушки, попивая кофе и жуя кто пирог, а кто торт. Я невольно обратил внимание, как Натан держит ложку, какими движениями отламывает от своего торта небольшие кусочки, как изящно подносит к губам чашку с кофе. Было в этом что-то мистически притягательное, как в храмовом танце баядеры или звуке кастаньет в руках мастера своего дела. Если бы я был художником, мне непременно пришло в голову нарисовать портрет этого человека, чтобы потом показывать знакомым и говорить с восторгом и гордостью в голосе, что я знал того, кто изображён на полотне.
- Что касается вашего заказа… - начал я, но был тут же остановлен жестом Натана, который наконец отвёл взгляд от сцены и одарил им меня.
- Не сегодня. Мы ведь договорились связаться по интернету. Зачем же портить вечер блюза разговорами о делах? – он произнёс это так, словно его абсолютно не интересовало, на каком этапе исполнения нашей договорённости я нахожусь. Или он просто был настолько уверен в моих возможностях? Вопрос же Натана показался мне риторическим, поэтому я ничего не ответил, просто допил свой кофе, встал из-за столика, оставив под чашкой нужную сумму с довольно большими чаевыми, и надел плащ. Собирался кивнуть этому странному франту, но заметил протянутую мне руку и снова не смог не пожать её.
На улице даже не похолодало. Октябрь в этом году выдался на удивление тёплый и сухой, за всю осень пока было только два дождя, да и те в самом начале сентября. Октябрь вовсю красовался золотом листвы и позолотой дорог. Именно сейчас было, пожалуй, прекраснее всего: когда деревья ещё не успели скинуть все свои одежды, но уже немного укрыли асфальтированные дорожки коврами из чистого золота и кое-где меди. Я не сразу завёл мотор. Несколько минут просто сидел в машине, глядя на тянущиеся куда-то дорожки небольшого скверика и радуясь тому, что наконец-то раздумия о не совсем обычной работе и её заказчике немного отступили. Завтра оставалось нанести на полотно последний штрих, после чего всё это оставит меня в покое – дворники, Натан и эти его тонкие пальцы, с изяществом подносящие к губам чашку кофе.
- Операцию «Убить дворника» считать открытой, - заведя машину, буркнул я себе под нос, невесело усмехнулся и поехал домой.
Окончание здесь.
Слушай октябрьский блюз.
I
Кто как, а я предпочитаю работать по старинке. Это, конечно, не значит, что в моей квартире нет компьютера со всей прилагающейся к нему мишурой и, например, микроволновой печи и двд-проигрывателя. Есть и то, и другое, и третье, да ещё периодически обновляется. Компьютер – незаменимая вещь для наведения предварительных справок о потенциальном клиенте, для самых первых разговоров с ним, обсуждения суммы и способа оплаты. Однако момент передачи информации и, желательно, денег я предпочитаю проводить лично, имея возможность изучить лицо клиента, его мимику, жесты, интонации голоса; только так есть шанс понять, насколько человек серьёзен в своих намерениях, чего стоит от него ожидать и с какой стороны не помешало бы себя обезопасить. Многие из тех, кому жизнь подкинула сомнительную радость заниматься тем же делом, что и я, назвали бы мою привычку личных знакомств безрассудством и откровенной глупостью. Может быть. Вот только мне всегда казалось, да и сейчас кажется, что умён не тот вор, который не попадается, а тот, который, попавшись, умеет выскользнуть. Я бы сумел. К счастью, не приходилось ни разу, всегда клиенты оказывались достаточно разумными людьми, чтобы после наших с ними договорённостей не пытаться разыскать меня повторно с иной целью, нежели очередной заказ. Поэтому до сих пор я ни разу не отказал себе в удовольствии лично побеседовать с потенциальным клиентом.
Стоящий передо мной мужчина меньше всего был похож на нового русского, нефтяного магната, коррумпированного политика или районного «держалу», а ведь именно такие люди чаще всего обращаются к нашему брату. Первое, что мне пришло в голову при взгляде на него, - франт. Этакий щёголь, только что сошедший со страниц модного мужского журнала или рекламного плаката, размещённого на центральном проспекте города. Ещё молодой, не старше тридцати, пожалуй, примерно мой ровесник, он странно распространял вокруг себя атмосферу непоколебимой уверенности и абсолютного спокойствия. Почему щёголь? Сам не знаю, подумалось так. Высокий и стройный, с интеллигентным лицом, походкой потомственного лорда и цепким взглядом, какой бывает только у везучих прокуроров и пока ещё не разочаровавшихся в своей музе писателей, этот человек определённо привлекал к себе внимание, где бы ни находился. Моё внимание, как можно судить по первой реакции, он тоже привлёк, едва появился у входа в сквер. Заинтересовал, когда неторопливо шёл по опавшей листве в мою сторону и продолжал интересовать сейчас, остановившись передо мной и спустя мгновение присев на скамейку по правую руку. Я ещё раз окинул его взглядом: явно дорогое тёмно-серое пальто (ах да, в этом сезоне чёрная классика уже не в моде), стильный костюм-двойка, ослепительно белая, едва ли не сверкающая сорочка, до зеркального блеска начищенные туфли и, что не так часто можно увидеть в наше время и в этом городе, - запонки. Франт, определённо. Но какой обаятельный при этом! При взгляде на него невольно хотелось присмотреться к собственной обуви в надежде, что на ней не окажется ни соринки. Впрочем, я этого делать не стал.
- Добрый вечер, - произнёс он, одарив меня намёком на приветливую улыбку – так, лишь слегка приподняв уголки губ. И я не мог поступить иначе, кроме как тоже поприветствовать этого странноватого типа. Нет, не типа, язык не повернётся назвать его так. Гражданина? Тоже нет, граждане вместе с товарищами заблудились в нашем коммунистическом детстве, оставив в качестве альтернативы обращение по половому признаку. Всегда меня забавляло, что в великом и могучем нет толковых слов для обращения к людям. В Италии я бы сказал синьор и синьорита, в Англии – сэр и мисс, в Германии – герр и фрау, в Польше – пан и пани, а у нас что? Стоишь в очереди позади некой особы женского пола неопределённого возраста, и, если нужно зачем-то её окликнуть, ломаешь голову: девушкой её назвать, женщиной или вообще дамой? А то вдруг на оклик «девушка» обернётся склочная сорокалетняя мадам, решившая, что таким обращением я подчеркнул её вторую молодость, – и начнётся незаслуженное поношение меня в частности и всей сильной половины в целом. Поэтому, приветствуя своего потенциального клиента, я предпочёл обойтись без категорий и названий, ограничившись только «вечером добрым». Его губы разошлись чуть больше и он, словно догадавшись о всех пролетевших в моей голове мыслях, добавил:
- Меня зовут Натан. Просто Натан, без отчества, - и протянул ладонь, которую я не мог не пожать. Его рукопожатие было коротким и крепким, я даже удивился, сколько силы в этих тонких, почти музыкальных пальцах. Меня не то чтобы поразило, когда он представился, хотя большинство клиентов предпочитают не называть имён и фамилий, но это правило не такое уж обязательное к выполнению. Другое дело, что я сам никогда не отвечал на подобные реплики, а тут, сам от себя не ожидая, сказал:
- Влад.
Натан поставил на скамейку между нами дипломат из дорогой кожи, на каждом миллиметре которой едва ли не стояла печать «я стою чёртову уйму денег, братец, так что изволь постараться меня не поцарапать», но при этом не появилось ощущение, что этот мужчина кичится своим богатством или пытается произвести впечатление. Просто для него это казалось обыденностью. Я вдруг поймал себя на мысли, что было бы любопытно узнать, чем же он всё-таки занимается в жизни. На криминального авторитета или наркодилера не похож, уж больно интеллигентен для этого, даже как-то благороден. Ну, да ладно, не моё это дело. Моё дело - оглядевшись, убедиться, что поблизости никого нет, взять в руки дипломат и тогда уже приоткрыть его и скользнуть взглядом по аккуратно уложенным рядами зелёным банкнотам. Но и этого я не сделал, просто переставил дипломат с правой на левую от себя сторону. Казалось чем-то на грани фантастики, открытия лунапарка на Венере или массового поумнения американцев, что этот человек может обмануть хотя бы на доллар.
- Материалы? – только и спросил я, не вкладывая в голос ни единой эмоции и стараясь ничем не выказать свою заинтересованность сим господином. – Вы говорили, что предоставите всё необходимое.
- О, разумеется, - откликнулся Натан, извлёк откуда-то тонкую кожаную папку (из-под полы пальто что ли?) и протянул её мне. – Здесь все данные об объектах моего интереса, включая фотографии, режим работы и ежедневный маршрут каждого. Думаю, этого должно хватить, если же нет – в папке также лежит моя визитка со всеми контактными телефонами.
А вот тут мне не удалось скрыть откровенного удивления. Да я был просто ошарашен, крыть нечем! Он бы ещё в гости меня пригласил, обсудить в узком семейном кругу, как именно я собираюсь устранять этих людей, с какой стороны и сколько контрольных выстрелов сделаю… Я ещё раз посмотрел на сидящего рядом мужчину, пытаясь прочесть в его спокойном аристократичном лице хоть какой-то намёк на ответ. Безуспешно. Чего и следовало ожидать.
- Надеюсь, на ответную любезность вы не рассчитываете? – только и вышло буркнуть, на что Натан отреагировал ненавязчивым и приятным бархатистым смехом («Чёрт, да из-за одного этого голоса женщины на нём небось чуть ли не виснут!» - подумал я без тени зависти, но с лёгким неудовольствием; должно быть, во мне взыграл дух здорового животного соперничества, который всегда пробуждался, когда я встречал мужчину, бывшего в чём-нибудь лучше меня. К счастью, такое случалось достаточно редко, но вот именно сейчас у меня были все шансы уступить сразу по нескольким пунктам…), после чего небрежно поднялся со скамейки и ответил:
- Отнюдь. Я рассчитываю на ваш профессионализм. Пожалуйста, держите меня в курсе. До встречи, Влад, - он снова пожал мне руку, причём, я как-то даже не заметил, когда успел её протянуть, после чего удалился, всё так же неторопливо и мягко ступая по едва шелестящим октябрьским листьям. А я ещё минут пятнадцать сидел на скамейке, глядя на листопад и пытаясь понять, чем же так поразил меня этот мужчина, что я не только за пять минут встречи нарушил сразу несколько главных своих принципов, но и почти что проникся к нему искренней симпатией? Не запонками ведь!
II
В последнее мгновение он как будто почувствовал мой взгляд на своём затылке – рывком обернулся, пытаясь усмотреть подслеповатыми бесцветными глазами обладателя того пристального взора, который вот уже несколько минут подряд неустанно преследовал его. Старику это даже удалось, всего на мгновение. Я успел заметить, как расширились в молчаливом испуге его зрачки, как чуть приоткрылись губы, чтобы выпустить порцию грязного мутного дыма, а замусоленная с одного конца вонючая «Прима» уже летела к асфальту. Старик упал не намного позже сигареты, глядя в пронзительное небо осени третьим глазом, появившимся как бы из ниоткуда прямо посреди лба. Вот и отлично, даже подходить проверять не надо, отсюда видно, что попал идеально точно.
Я быстро, но абсолютно спокойно собрал винтовку, цепко огляделся вокруг, чтобы убедиться, не оставил ли на полу чердака хоть что-нибудь своё, после чего застегнул плащ и вышел из подъезда. В мысленном блокноте поставив галочку напротив имени Горбатенко Фёдора Борисовича, я направился к оставленному в двух кварталах автомобилю, мотор в нутре которого сыто заурчал, стоило только повернуть ключ зажигания, и, вернув на положенное место винтовку, на что ушёл лишний час времени, поехал в сторону расположенного на другом конце города небольшого бара-ресторана, любимого моего места в этой заднице Европы, от прощания с которой меня удерживало лишь то, что где-то там я окажусь совершенно никем, не знающим ни улиц, ни особенностей дежурства тамошних стражей порядка, ни рынков сбыта оружия. Да и таких как я, там множество, а здесь мне знаком каждый камень, каждый пароль от металлической двери, едва ли не каждого милиционера в лицо узнаю, даже если он в штатском. Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним - в городе, так оно говорится, кажется?
Припарковавшись довольно далеко от входа, все ближайшие места у которого давно были заняты другими машинами, принадлежащими тем, кто освободился от дел раньше меня, я отправился в ресторанчик, на ходу извлекая из кожаного дипломата (своего, своего, франтовский давно благополучно сгинул в огне; я что, похож на идиота?) папку с данными, которую неделей ранее передал мне клиент. В зале ресторана какая-то шестёрка музыкантов играла тихий блюз, девушка в длинном сером платье импровизировала чудесным голосом, а обычно шумные компании людей за немногочисленными столиками с интересом слушали её пение, ненадолго оторвавшись от своих стаканов и тарелок. Я уселся за единственный свободный столик в самом отдалённом углу помещения, откуда невысокая сцена показывалась только на треть; певица стояла полубоком ко мне, но при этом почему-то ни на секунду не пропадало ощущение, что поёт она исключительно для меня одного. Талант. Не какая-то там безголосая большегрудая певичка, которых эстрада штампует похлеще, чем заводская машина – прямоугольные гробики конфет. Приезжие музыканты, наверное. В нашей заднице Европы такие не рождаются, а если и появятся на свет, то благоразумно предпочтут как можно скорее упорхнуть в соседнюю Русь, где есть хоть какой-то шанс петь не в грязной забегаловке, а в хорошем ресторане, богатом казино, а то и на дне рождения кабанистого олигарха.
Девушка допела, со всех сторон послышались аплодисменты, после чего посетители ресторана, словно очнувшись, вспомнили, что собирались выпить или закусить, и вернулись к своим тарелкам. Певица ушла со сцены к барной стойке, где перед ней тут же появилась чашка с чем-то дымящимся, должно быть, кофе, а оставленные ею музыканты заиграли джаз, на этот раз просто хорошо, а не чарующе и почти волшебно, как было до ухода девушки. Я жестом подозвал официанта, сделал заказ, после чего положил на стол папку, отыскал в ней лист с фамилиями, где напротив почти всех уже стояли жирные галочки, добавил сегодняшнюю и скользнул взглядом по последней в списке. «Степанюк Наталья Ильинична, 1950-го года рождения, белоруска. С 1994-го года работает дворником…» - прочёл я про себя. Далее шли названия улиц, где она работала, время от и до, а также обычный маршрут до дома. Ничего сложного, жила Ильинична не в самом хорошем районе, по вечерам там шанс встретить случайного прохожего близится к абсолютному нулю. Впрочем, с предыдущими из моего списка было то же самое, да и разве могут жить обычные дворники в центре города в новёхоньких белых высотках или в одной из двухэтажных квартир домика класса «люкс»?
Ещё когда я только первый раз взглянул на список людей, которых мне следовало устранить, всего меня заполнило одно-единственное чувство – удивление. Ну кому может понадобиться убийство дворников?! Самых обычных дворников, каждый из которых отличается от других возрастом, местом жительства, семейным положением и способом подметания улиц. Единственное, что объединяло всех этих людей, так это то, что их районы работы совпадали. Говоря проще, все они подметали улицы примерно вокруг одних и тех же домов, разве что иногда чередовались, менялись сменами, но эти нюансы профессии были для меня ещё более чужды, чем умение петь блюз, поэтому я как-то не особо задумывался на этим вопросом, а просто делал своё дело. Мне заплатили достаточно много за такую несложную работу. Даже слишком много, если быть совсем уж честным, пусть и в условиях обязательным пунктом была указана винтовка, тогда как можно было обойтись просто выстрелом из самого обычного «макара» в подъезде дома. Устранить несколько человек, которые и представить себе не могли в фантастическом сне, что за ними начнётся форменная охота, - что может быть проще? Даже с учётом наводнивших столичные газеты статей о необычных убийствах ни в чём не повинных дворников и последовавших после них скандалов с участием всё тех же работников улиц и их начальников, потому как упомянутые дворники не желали выходить во дворы, боясь стать новой жертвой. В конце концов несколько дней назад ЖЭС (или ЖЭК? Всё никак не запомню, как называется служба, которая заведует всей этой ерундой наподобие уборки мусора, наличия канализационных люков и посыпания песком льда зимой…) перестал направлять дворников на уборку улиц, которые как раз были рабочими участками тех, кто отметился в моём списке. Сегодняшний Фёдор Борисович вызвался добровольцем. В указаниях, полученных от моего клиента, было ясно сказано: если вышеназванные люди на рабочем месте не появятся, устранять их не следует, а сумма оплаты от этого не изменится. Я бы и не трогал старика, если бы не знал, что он с упёртостью барана в брачный период пойдёт подметать улицы.
Девушка в длинном платье снова вернулась на сцену, запела что-то известное, даже я не раз слышал, только вот названия не знаю; никогда не был большим знатоком джаза и блюза, ограничившись познаниями о том, что Луи Армстронг – априори великий джазмен, одна из самых известных композиций в этом направлении музыки называется «Караван», а слушать джаз и блюз можно исключительно сидя за столиком небольшого ресторанчика и уж ни в коем случае не в концертном зале или у себя дома перед телевизором. Впрочем, малые крохи сведений об этой музыке ничуть не мешали мне получать свою порцию удовольствия, запивая новые аккорды глотком горячего глинтвейна или кофе. Папка давно перекочевала обратно в дипломат, её сменили чашка ароматного кофе и тарелка с английским завтраком. Чем мне этот ресторанчик нравится, так это тем, что в любое время дня и ночи можно получить какое угодно из указанных в меню блюд, пусть это даже будет «ночной» коктейль с утра пораньше или, как сейчас, «утреннее» блюдо ближе к вечеру. И кофе у них правильный, самый что ни на есть замечательный. В нашем городе мало где умеют варить правильный кофе, о растворимом я и думать не хочу. Сам я всегда относился к процессу готовки кофе как к некому священнодейству, в должной последовательности и с неизменным вниманием повторяя чётко отмеренные движения, когда колдовал над старенькой джезвой, доставшейся мне ещё от матери. Сам умея варить отличный, без ложной скромности будет сказано, кофе, я всегда с подозрением относился к тому, что предлагали в различных кафе и барах. В этом ресторанчике кофе был действительно хорош, а потому на следующие несколько минут я полностью погрузился в блаженное удовольствие от поглощения вкусной еды и ароматного крепкого эспрессо, к которым отличным дополнением был чудесный голос молоденькой певицы. Вот только одна мысль никак не желала уходить из головы, как я ни старался выкинуть её куда подальше хотя бы до завтра: на кой чёрт этому франту Натану понадобилось убивать дворников?
- Вы позволите? – донёсся до меня заглушаемый музыкой голос. Должно быть, других свободных столиков в ресторанчике не было, что не удивительно: это место в определённых кругах довольно известно и любимо, а потому вечером далеко не всегда можно просто так завернуть по пути с работы и сесть куда глаз упадёт, иногда приходится и потесниться. Впрочем, мне было как-то всё равно - одному за столом для четверых вполне свободно, - поэтому я, даже не поднимая глаз, согласно кивнул, махнув вдобавок рукой на три пустых стула, и вернулся к своей тарелке, где зелёная бусина консервированного горошка вот уже третью минуту убегала от вилки и никак не желала быть отправленной в рот. Когда мелкая гадость наконец поддалась, а остальная часть английского завтрака уже давно перекочевала в мой желудок, официант принёс ещё одну чашку эспрессо с куском шоколадного пирога для меня и что-то моему соседу по столу. Только сейчас я впервые взглянул на него – и чуть не подавился глотком кофе.
- Добрый вечер, - улыбнулся мне Натан, на лице которого не отразилось даже толики того удивления, которое, должно быть, вовсю разгулялось в моих глазах. На сей раз мой клиент снова был одет в деловой костюм, разве что другого цвета, а тёмно-серое пальто, в приглушённом свете ресторанчика кажущееся просто чёрным, разместилось на вешалке-стойке рядом с моим кожаным плащом. Мужчина сидел передо мной всё с тем же выражением спокойной уверенности, глядя на меня со смесью интереса и задумчивости. По крайней мере, мне так показалось, хотя утверждать ничего не возьмусь. Вообще-то я всегда хорошо разбирался в людях, профессия заставила. Но сейчас я поймал себя на мысли, что, как и при первой нашей встрече, не могу увидеть в жестах, мимике или взгляде Натана даже самых тонких намёков на какие-то эмоции, помимо тех, что он сам демонстрировал. При этом, что и вовсе странно, когда этот человек улыбался, не возникало и тени сомнения в том, что делает он это искренне.
- Вы что, следите за мной? – спросил я, аккуратно поставив чашку на блюдце и стараясь, чтобы голос мой звучал максимально спокойно. Этот франт рассмеялся. Не иронично или издевательски, а самым нормальным человеческим смехом – как от хорошей шутки или будто во время просмотра отличной комедии. Просто откинул голову чуть назад и позволил бархатистому смеху негромко разлиться в помещении, где как раз только что смолкли музыкальные инструменты, отчего несколько сидящих по соседству девушек с интересом оглянулись на наш столик и тут же загорелись взглядом. Натан этого, казалось бы, даже не заметил. Отсмеявшись, он сделал глоток кофе, после чего взглянул на меня со всё ещё не погасшими смешинками в глазах.
- Вы чересчур мнительны, Влад, а ведь я всего-навсего зашёл в свой любимый ресторанчик и сел за единственный столик, где оставались свободные места, - сказал он, а я не нашёл ничего лучше, кроме как неопределённо хмыкнуть в чашку с эспрессо.
Несколько минут мы оба молчали, каждый думая о своём, слушая новую песню вышедшей на сцену девушки, попивая кофе и жуя кто пирог, а кто торт. Я невольно обратил внимание, как Натан держит ложку, какими движениями отламывает от своего торта небольшие кусочки, как изящно подносит к губам чашку с кофе. Было в этом что-то мистически притягательное, как в храмовом танце баядеры или звуке кастаньет в руках мастера своего дела. Если бы я был художником, мне непременно пришло в голову нарисовать портрет этого человека, чтобы потом показывать знакомым и говорить с восторгом и гордостью в голосе, что я знал того, кто изображён на полотне.
- Что касается вашего заказа… - начал я, но был тут же остановлен жестом Натана, который наконец отвёл взгляд от сцены и одарил им меня.
- Не сегодня. Мы ведь договорились связаться по интернету. Зачем же портить вечер блюза разговорами о делах? – он произнёс это так, словно его абсолютно не интересовало, на каком этапе исполнения нашей договорённости я нахожусь. Или он просто был настолько уверен в моих возможностях? Вопрос же Натана показался мне риторическим, поэтому я ничего не ответил, просто допил свой кофе, встал из-за столика, оставив под чашкой нужную сумму с довольно большими чаевыми, и надел плащ. Собирался кивнуть этому странному франту, но заметил протянутую мне руку и снова не смог не пожать её.
На улице даже не похолодало. Октябрь в этом году выдался на удивление тёплый и сухой, за всю осень пока было только два дождя, да и те в самом начале сентября. Октябрь вовсю красовался золотом листвы и позолотой дорог. Именно сейчас было, пожалуй, прекраснее всего: когда деревья ещё не успели скинуть все свои одежды, но уже немного укрыли асфальтированные дорожки коврами из чистого золота и кое-где меди. Я не сразу завёл мотор. Несколько минут просто сидел в машине, глядя на тянущиеся куда-то дорожки небольшого скверика и радуясь тому, что наконец-то раздумия о не совсем обычной работе и её заказчике немного отступили. Завтра оставалось нанести на полотно последний штрих, после чего всё это оставит меня в покое – дворники, Натан и эти его тонкие пальцы, с изяществом подносящие к губам чашку кофе.
- Операцию «Убить дворника» считать открытой, - заведя машину, буркнул я себе под нос, невесело усмехнулся и поехал домой.
Окончание здесь.
@темы: Prose