четверг, 11 сентября 2008
Они остановились у последней черты, отделявшей зелень травы от того кошмара, который простирался в обе стороны насколько хватало глаз. Продолжать путь без дополнительной подготовки было бы безумием, и все трое стояли, наблюдая за попытками других таких же отчаявшихся и ступивших на опасную дорогу, отсчитывали минуты и прикидывали шансы – их и свои. Потом быстро отворачивались, когда очередной несчастный, издав предсмертный крик ужаса и боли, сдабривал землю поля своей плотью и кровью. Отворачивались, но всё равно успевали заметить искажённые страхом лица и тёмно-алые брызги на ослепительном серебре листьев, так быстро впитывающих кровь, что уже через несколько секунд от неё не оставалось и следа. А ведь поле даже было по-своему красиво, особенно когда выходило солнце – тогда от каждого листа отражалось стальное серебро, словно затапливая всё поле.
Представьте себе ножницы. Обыкновенные ножницы, раскрытые до такой степени, что их лезвия образовывают максимально тупой угол, стремящийся к прямой линии. Представьте, что эти самые обычные ножницы зарыты кольцами вниз в землю примерно до уровня шурупа в центре конструкции. А теперь подстегните собственное воображение и постарайтесь представить, что эти ножницы такого размера, что размах лезвий – от края одного до края другого - составляет четыре или пять метров. Получилось? Это ещё не всё. Теперь постарайтесь представить, что эти лезвия, не будучи слишком уж тонкими, по своей остроте почти не уступают бритве. Вышло? Нет, это ещё не конец. Сейчас нужно представить, что эти огромные острые ножницы, зарытые в землю, затопили всё пространство с юга на север, растянувшись от непроходимых гор до самой адовой пустоши, и лишь с запада, откуда вы пришли, до востока, куда так стремитесь попасть, пролегает узкий перешеек; настолько узкий, что вы всё-таки можете увидеть, если напряжёте зрение, за полем сверкающего серебра лоскуток зеленой травы. И, наконец, последнее, самое сложное даже для гибкого ума. Представьте, что это поле ножниц – живое. Оно растёт, питается от почвы и дождей, тянет свои смертоносные листья к солнцу и очень любит, когда его удобряют человеческой плотью и балуют горячей кровью.
читать дальшеЛистья-ножницы разрослись в поле хаотично, то изображая якобы правильные узоры, то и вовсе ничего не напоминая своим видом. Только в одном месте, на самом тонком перешейке, они росли так, что лезвия в разведённом положении образовывали почти идеально прямую дорогу от одной безопасной зелёной точки до другой. И вот по ней-то и двигались безумные смельчаки, набравшиеся решимости пройти через эту единственную преграду на пути к спасению – сзади медленно, не неумолимо наступал мор, сметающий всё на своём пути. Одни пытались уйти в горы, но либо погибали там, либо возвращались ни с чем – вершины были неприступны. Другие надеялись найти спасение в адовой пустоши, в которую частично врастало поле живых ножниц, которое, если верить легендам, простиралось в пески всего лишь на несколько сотен километров, но никто не проходил и нескольких сотен шагов – адова пустошь быстро отправляла прямой дорогой в ад. Так что этот серебристый перешеек был единственным путём в рай. Потому-то, несмотря на всю опасность, очень многие всё же рисковали.
Грани листьев-лезвий не были слишком тонкими, однако, конечно, без какой-то опоры пройти по ним было бы возможно лишь умелому акробату. Тогда кто-то из умников придумал опираться о землю по обе стороны от себя крепкими деревянными палками. Пространство между лезвиями как раз позволяло уместиться таким костылям, что существенно облегчило прохождение по перешейку в поле живых ножниц. И теперь люди шли по одному, двое или, максимум, трое, нацепив на плечи рюкзаки и котомки с самым необходимым, обув ботинки на толстой подошве – надеялись спастись от острых лезвий, - и опираясь по обе стороны на длинные крепкие палки.
Каждые десять минут – ни секундой больше, ни мигом меньше – над полем проносился громкий звон, похожий на заводскую сирену, только живой. Это начинали пробуждаться до сих пор спящие ножницы. Они синхронно раскрывали свои лезвия – и в этот момент она и появлялась, дорога в рай. Спустя десять минут – и вновь ровно, с погрешностью разве что в считанные доли секунды – звон повторялся. Это означало, что растения-ножницы приступают к питанию. И, наконец, ещё через десять минут они звенели снова. И закрывались. Смыкали острые, почти как бритва, лезвия, рассекая на две части всё, что встречалось у них на пути – глупую пичужку, оброненную кем-то палку-костыль и плоть того несчастного, кто не успел дойти до спасительного края.
На то, чтобы проделать путь от и до, у каждого безумца или смельчака было ровно двадцать минут. Не так мало, казалось бы, учитывая, что от начала дороги и впрямь просматривался её конец. Посреди пути, в самом центре перешейка одно из растений было немного иного цвета, чуть ближе к золоту. По нему отмеряли свои шансы: если не успел за десять минут добраться до середины, лучше вернись назад и испытай удачу в другой раз. Иначе – верная смерть, не успеешь. Однако идти было не так-то просто: опорные шесты порой слишком глубоко уходили в болотную топь почвы, из которой росли растения-ножницы, спина уже через пять минут начинала ныть от напряжения, а лезвия под ногами всё же не являлись слишком привычной дорогой для прогулок.
…И вот они втроём, остановившись у начала опасного пути, начали готовиться. Изучили основные ошибки других безумцев. Подготовили себе длинные и крепкие, но лёгкие шесты. Подпилили древесину снизу, чтобы шесты не так сильно увязали в болоте. Приклеили к собственным крепким ботинкам ещё одни толстые подошвы. Освободили заплечные мешки, оставив в них только немного воды и еды – всё остальное в раю найдут, коль будет удача добраться до него. Хорошенько отоспались и немного подкрепились перед началом, но именно немного, чтобы не отяжелеть. Поднялись незадолго до заката, когда заходящее солнце как раз светило в спину, выгодно освещало всё серебристое поле и при этом не слепило глаза. Стали друг за другом, дождались первого звона и, не медля, ступили на серебристые лезвия, как только те раскрылись. И молча, сосредоточенно, быстро, но осторожно двинулись в путь.
Они ни на что не отвлекались, берегли дыхание, не глядели на солнце и часы-луковицы, размеренно передвигали ступни и шесты, двигаясь втроём настолько синхронно, что казались одним существом о шести ногах. И все остальные, ожидающие своей очереди у края поля живых ножниц, были уверены: если кто и сможет дойти, то эти трое.
Когда через десять минут, секунда в секунду, над полем разнёсся пугающий звон, означавший, что у идущих осталось ровно столько времени, сколько они уже потратили, растение-ножницы золотистого цвета осталось позади. И довольно далеко: идущий третьим успел ступить на седьмое по счёту лезвие после золотистого. За их спинами послышались голоса оставшихся, кому удачный пример обещал и собственный успех. Но троица не обратила на звуки никакого внимания, продолжая свой путь. Они даже не испытали облегчения и не ощутили подъём. Потому что одну ошибку в своих расчетах всё же допустили.
Острые лезвия проникали сквозь двойные подошвы, уплотнённые металлом, уже к девятой минуте и сорок второй секунде и врезались в плоть. Идти было можно. Но очень, очень, очень больно. И скользко – из-за собственной крови.
На то, чтобы преодолеть вторую половину пути, нужно было куда больше десяти минут.
Никто из оставшихся позади не издал ни звука, когда над серебряным полем пронёсся второй звон, и листья-лезвия начали смыкаться. Никто из трёх путников даже не вскрикнул, когда падал, разрезанный надвое, в пятидесяти восьми с половиной шагах от края.
А растения, получив очередную порцию плоти и крови, сомкнули свои листья и блаженно задремали на десять минут. Они очень устали. Трудно быть одним-единственным пропускным пунктом в рай.
@темы:
Сказки?,
Ловец снов