Мой способ шутить – говорить правду. Нет на свете ничего смешнее. ©Б.Шоу
Мою прабабушку звали Гелена Вацлавовна. Дочь польских евреев дворянской крови, вынужденная бежать в соседнюю страну не просто от войны, но от неприкрытого геноцида, грозящего вырубить на корню десятки и сотни родов. Не только грозящего, но и успешно приводящего угрозу в исполнение. Моего прадеда звали Пётр Казимирович. Простой белорусский парень, с успехом закончивший школу и институт, имевший все шансы добиться в жизни успехов, если бы в 1941-м всё не изменилось.
К счастью, он вернулся к жене, которая была на четырнадцать лет его моложе и ждала мужа с двумя сыновьями на руках, рождёнными как раз перед началом войны. Вернулся после того, как лишился ноги и провёл в военном госпитале несколько месяцев, борясь за жизнь уже совсем на другом поле боя. Он умер через несколько лет после рождения своей внучки, моей матери, а я сам не знал его. Как, впрочем, и почти не знал прабабушку. Как мой дед, сын изображённых на фото людей, не знал толком никого из своих дядь и тёть, которых с обеих сторон было по десятку, - потому что война разбросала всех по разным концам бывшего Союза, оставив многих, очень многих лежать в земле. А ведь это только одна история одной ветви семьи. Вторая ветвь выглядит не менее порезанной и оставившей очень много побегов так и не взошедшими: в земле под Минском, Брестом, Смоленском и, кажется, где-то под Берлином.
Как-то не принято нынче вспоминать об ушедших более полувека назад и о тех, кто по счастливой случайности остался. Или принято, но только девятого мая. А это неправильно. Неправильно и откровенно стыдно. Но об этом я уже писал три года назад. Сейчас, пожалуй, изменил бы некоторые слова и кое-где исправил выражения, сейчас уже даже зло смеяться не получается. Но по сути-то ничего не изменилось за три года...
И даже сказать "хорошо, что хоть кто-то помнит" язык не поворачивается. Потому что это не "хорошо", а так, как надо. И странно, очень странно, что на самом деле всё совсем не так. Странно и стыдно.
Полчаса назад салют был...
К счастью, он вернулся к жене, которая была на четырнадцать лет его моложе и ждала мужа с двумя сыновьями на руках, рождёнными как раз перед началом войны. Вернулся после того, как лишился ноги и провёл в военном госпитале несколько месяцев, борясь за жизнь уже совсем на другом поле боя. Он умер через несколько лет после рождения своей внучки, моей матери, а я сам не знал его. Как, впрочем, и почти не знал прабабушку. Как мой дед, сын изображённых на фото людей, не знал толком никого из своих дядь и тёть, которых с обеих сторон было по десятку, - потому что война разбросала всех по разным концам бывшего Союза, оставив многих, очень многих лежать в земле. А ведь это только одна история одной ветви семьи. Вторая ветвь выглядит не менее порезанной и оставившей очень много побегов так и не взошедшими: в земле под Минском, Брестом, Смоленском и, кажется, где-то под Берлином.
Как-то не принято нынче вспоминать об ушедших более полувека назад и о тех, кто по счастливой случайности остался. Или принято, но только девятого мая. А это неправильно. Неправильно и откровенно стыдно. Но об этом я уже писал три года назад. Сейчас, пожалуй, изменил бы некоторые слова и кое-где исправил выражения, сейчас уже даже зло смеяться не получается. Но по сути-то ничего не изменилось за три года...
И даже сказать "хорошо, что хоть кто-то помнит" язык не поворачивается. Потому что это не "хорошо", а так, как надо. И странно, очень странно, что на самом деле всё совсем не так. Странно и стыдно.
Полчаса назад салют был...
-
-
14.05.2007 в 09:38-
-
14.05.2007 в 19:20