Мой способ шутить – говорить правду. Нет на свете ничего смешнее. ©Б.Шоу
- Доброе утро, Кло.
Так начинается каждое моё пробуждение на протяжении последних многих лет. Или счёт уже пошёл на века? Не столь важно. Главное, что оно, это очередное утро, с завидным постоянством наступает после каждой ночи и я, поднимая голову от подушки, снова и снова застаю тебя сидящей в не слишком удобном скрипучем кресле у окна. Первое, что я вижу каждое утро – твоя напряжённая и почти неподвижная тёмная фигура на фоне более светлого прямоугольника окна. И руки – скользящие, летящие, ни на миг не замирающие, - от которых тянутся, тянутся, тянутся в бесконечность многочисленные нити. Они скользят по полу, извиваются, словно змеи или экзотические лианы, закручиваются в спирали, но в конце концов все падают в дыру, проделанную в полу недалеко от двери. Этажом и двумя ниже живут твои старшие сёстры, но, признаться, я всегда стараюсь пройти мимо их дверей, тихонько, чуть ли не на цыпочках. Не то чтобы я имел что-то против них, совсем нет. Мне просто не по душе то, как они смотрят, если застают мой приход. Этак прищурившись или зажмурив один глаз, едва-едва приоткрыв дверь и поглядывая сквозь узкую щёлку; у них в зрачках плещется неодобрение, а руки каждой тоже постоянно находятся в движении, разве что совсем иного рода, чем то, с которым безраздельно связаны ты.
- Надо же, Кло, уже рассвело...
Это значит, что я вновь проспал момент твоего пробуждения, и ты успела сделать уже значительную часть своей сегодняшней работы. И ещё то, что освободишься пораньше. И может быть, мы даже успеем немного прогуляться перед закатом – в эту пору они ещё не такие ранние, как поздней осенью или зимой. А пока я могу подняться и, произведя нехитрые утренние процедуры, заварить ароматного чаю, липового, как ты любишь, покопаться в многочисленных кухонных шкафах и отыскать что-нибудь съестное. А то и приготовить нечто этакое. Знаешь, с тобой я довольно быстро научился готовить, - что же ещё делать, когда так много свободного времени, а тебя нельзя толком отвлекать?
- Кушать подано, Кло!
И я присаживаюсь на низкий табурет возле твоего кресла, оставив поднос с едой на коленях, беру в руки тарелку с завтраком – сегодня это маленькие кусочки куриного филе, тушенного с перцем, и пряный рис в качестве гарнира, - зачерпываю ложкой немного того и другого, дую, остужая, после чего подношу к твоим губам. И так раз за разом, ложка за ложкой, пока тарелка не опустеет. И ты благодарно улыбаешься, когда я промокаю твои губы салфеткой, чтобы поднести теперь уже чашку ароматного чаю. Короткая беглая улыбка на губах – всё, что ты в состоянии позволить себе, пока занята работой. Думаю, можно сказать, мы оба уже привыкли как-то уживаться с этим.
- Бедная моя Кло…
Так я говорю всегда уже ближе к завершению твоей сегодняшней работы. Самое время вновь присесть на табурет, но поставить на колени уже не поднос с едой, а миску с прохладной водой, смешанной с лечебными травами. К этому часу твои пальцы уже стёрты в кровь, и необходимо, уловив момент короткой паузы, успеть провести по ладони смоченной в растворе тканью, чтобы стереть кровь и помочь ране заживать. А помнишь, раньше у меня не выходило всё как надо, я не успевал словить момент, задерживал твою ладонь, и ты хмурилась, ускоряя движение? Но ничего, тоже привык. Зато теперь, когда ты заканчиваешь, твои руки почти в порядке, насколько это вообще возможно. Вокруг твоего дома растут чудесные травы, просто таки волшебные. Не знаю, как бы смотрел на твои ладони, если бы следы рубцов и царапин не затягивались всего за несколько часов.
- Ну здравствуй, Кло.
Это значит, что ты закончила на сегодня, и покидаешь своё кресло, стряхивая с колен забытые до завтра нити. Я могу смыть с твоих ладоней остатки засохшей крови, накормить тебя ужином и снова напоить чаем. Или даже лимонадом – как тебе захочется. И наконец-то услышать твой голос – впервые за целый день. Такие мгновения нравятся мне больше других, они даже создают лёгкую иллюзию того, что мы – нормальные люди, которые могут прогуляться вечерком по городу, завернуть в ресторанчик или кафе-мороженое, беззаботно посмеяться в парке развлечений или устроить романтическую прогулку в лодке по озеру. Но ближе к ночи всё всегда возвращается на круги своя, иллюзии растворяются, оставляя только тебя и меня. И тогда уже не нужны никакие иллюзии.
- Пойдём спать, Кло?
Только шёпотом это спрашиваю, никак иначе. И целую каждый твой палец, каждую почти зажившую царапинку на нежной ладони, уже к рассвету становящейся безупречно гладкой, чтобы за несколько часов работы вновь быть истерзанной жёсткими нитями. Глажу тебя по волосам и плечам, укрываю мягким одеялом и говорю, говорю, говорю что-то, и слушаю, слушаю, слушаю, как что-то говоришь ты. Этажом ниже твоя сестра крутит в пальцах нити, что ты спряла за день, водит их по мирам и временам, пока они не ринутся в тёмную дыру в полу – ещё этажом ниже, где уже старшая сестра периодически глухо щёлкает ножницами, то и дело уничтожая плод твоих усилий недавней или многолетней давности.
- Доброй ночи, Кло.
А это уже когда ты засыпаешь, уткнувшись носом моё плечо. Нити бесшумно скользят по полу, с медленной неотвратимостью падая в дыру на полу, в небе вовсю перемигиваются звёзды, до утра ещё так далеко; этажом ниже устало копошится Лахесис, двумя этажами ниже сердито стряхивает в мусорку остатки нитей Атропа, а третья маленькая богиня человеческой судьбы сопит куда-то мне в шею.
И зелёно-голубой шарик продолжает вертеться.
Так начинается каждое моё пробуждение на протяжении последних многих лет. Или счёт уже пошёл на века? Не столь важно. Главное, что оно, это очередное утро, с завидным постоянством наступает после каждой ночи и я, поднимая голову от подушки, снова и снова застаю тебя сидящей в не слишком удобном скрипучем кресле у окна. Первое, что я вижу каждое утро – твоя напряжённая и почти неподвижная тёмная фигура на фоне более светлого прямоугольника окна. И руки – скользящие, летящие, ни на миг не замирающие, - от которых тянутся, тянутся, тянутся в бесконечность многочисленные нити. Они скользят по полу, извиваются, словно змеи или экзотические лианы, закручиваются в спирали, но в конце концов все падают в дыру, проделанную в полу недалеко от двери. Этажом и двумя ниже живут твои старшие сёстры, но, признаться, я всегда стараюсь пройти мимо их дверей, тихонько, чуть ли не на цыпочках. Не то чтобы я имел что-то против них, совсем нет. Мне просто не по душе то, как они смотрят, если застают мой приход. Этак прищурившись или зажмурив один глаз, едва-едва приоткрыв дверь и поглядывая сквозь узкую щёлку; у них в зрачках плещется неодобрение, а руки каждой тоже постоянно находятся в движении, разве что совсем иного рода, чем то, с которым безраздельно связаны ты.
- Надо же, Кло, уже рассвело...
Это значит, что я вновь проспал момент твоего пробуждения, и ты успела сделать уже значительную часть своей сегодняшней работы. И ещё то, что освободишься пораньше. И может быть, мы даже успеем немного прогуляться перед закатом – в эту пору они ещё не такие ранние, как поздней осенью или зимой. А пока я могу подняться и, произведя нехитрые утренние процедуры, заварить ароматного чаю, липового, как ты любишь, покопаться в многочисленных кухонных шкафах и отыскать что-нибудь съестное. А то и приготовить нечто этакое. Знаешь, с тобой я довольно быстро научился готовить, - что же ещё делать, когда так много свободного времени, а тебя нельзя толком отвлекать?
- Кушать подано, Кло!
И я присаживаюсь на низкий табурет возле твоего кресла, оставив поднос с едой на коленях, беру в руки тарелку с завтраком – сегодня это маленькие кусочки куриного филе, тушенного с перцем, и пряный рис в качестве гарнира, - зачерпываю ложкой немного того и другого, дую, остужая, после чего подношу к твоим губам. И так раз за разом, ложка за ложкой, пока тарелка не опустеет. И ты благодарно улыбаешься, когда я промокаю твои губы салфеткой, чтобы поднести теперь уже чашку ароматного чаю. Короткая беглая улыбка на губах – всё, что ты в состоянии позволить себе, пока занята работой. Думаю, можно сказать, мы оба уже привыкли как-то уживаться с этим.
- Бедная моя Кло…
Так я говорю всегда уже ближе к завершению твоей сегодняшней работы. Самое время вновь присесть на табурет, но поставить на колени уже не поднос с едой, а миску с прохладной водой, смешанной с лечебными травами. К этому часу твои пальцы уже стёрты в кровь, и необходимо, уловив момент короткой паузы, успеть провести по ладони смоченной в растворе тканью, чтобы стереть кровь и помочь ране заживать. А помнишь, раньше у меня не выходило всё как надо, я не успевал словить момент, задерживал твою ладонь, и ты хмурилась, ускоряя движение? Но ничего, тоже привык. Зато теперь, когда ты заканчиваешь, твои руки почти в порядке, насколько это вообще возможно. Вокруг твоего дома растут чудесные травы, просто таки волшебные. Не знаю, как бы смотрел на твои ладони, если бы следы рубцов и царапин не затягивались всего за несколько часов.
- Ну здравствуй, Кло.
Это значит, что ты закончила на сегодня, и покидаешь своё кресло, стряхивая с колен забытые до завтра нити. Я могу смыть с твоих ладоней остатки засохшей крови, накормить тебя ужином и снова напоить чаем. Или даже лимонадом – как тебе захочется. И наконец-то услышать твой голос – впервые за целый день. Такие мгновения нравятся мне больше других, они даже создают лёгкую иллюзию того, что мы – нормальные люди, которые могут прогуляться вечерком по городу, завернуть в ресторанчик или кафе-мороженое, беззаботно посмеяться в парке развлечений или устроить романтическую прогулку в лодке по озеру. Но ближе к ночи всё всегда возвращается на круги своя, иллюзии растворяются, оставляя только тебя и меня. И тогда уже не нужны никакие иллюзии.
- Пойдём спать, Кло?
Только шёпотом это спрашиваю, никак иначе. И целую каждый твой палец, каждую почти зажившую царапинку на нежной ладони, уже к рассвету становящейся безупречно гладкой, чтобы за несколько часов работы вновь быть истерзанной жёсткими нитями. Глажу тебя по волосам и плечам, укрываю мягким одеялом и говорю, говорю, говорю что-то, и слушаю, слушаю, слушаю, как что-то говоришь ты. Этажом ниже твоя сестра крутит в пальцах нити, что ты спряла за день, водит их по мирам и временам, пока они не ринутся в тёмную дыру в полу – ещё этажом ниже, где уже старшая сестра периодически глухо щёлкает ножницами, то и дело уничтожая плод твоих усилий недавней или многолетней давности.
- Доброй ночи, Кло.
А это уже когда ты засыпаешь, уткнувшись носом моё плечо. Нити бесшумно скользят по полу, с медленной неотвратимостью падая в дыру на полу, в небе вовсю перемигиваются звёзды, до утра ещё так далеко; этажом ниже устало копошится Лахесис, двумя этажами ниже сердито стряхивает в мусорку остатки нитей Атропа, а третья маленькая богиня человеческой судьбы сопит куда-то мне в шею.
И зелёно-голубой шарик продолжает вертеться.
-
-
17.09.2008 в 15:53-
-
17.09.2008 в 18:36