Мой способ шутить – говорить правду. Нет на свете ничего смешнее. ©Б.Шоу
Порой, читая фантастическую литературу, созданную много десятилетий назад (в первую очередь поклон в сторону Жюля Верна, разумеется), задумываешься над тем, как человек воспринимает своё – и всего человечества – будущее. То, что ещё сто, двести и, тем паче, ещё больше лет назад казалось вымыслом, чем-то почти невероятным, безумной идеей одного-двух учёных выскочек, сейчас вошло в обиход и является неотделимой составляющей будней. Начиная с сотовой связи и заканчивая отправкой спутников к другим планетам. Разумеется, наука не стоит на месте, эволюция старательно подталкивает человеческое существо в спину, и всё идёт своим чередом. Но что если представить ещё несколько фантастических сюжетов?
Предположим, наш современник, человек, рождённый на границе XX-го и XXI-го веков, не слишком молодой, но ещё и не старый, тридцатилетний гражданин Российской Федерации или США, обыкновенный менеджер, дизайнер или журналист, оказывается в будущем лет этак на тысячу вперёд. Сейчас трудно представить, во что превратится Земля через тысячелетие, до какого состояния её доведут люди и чего можно ждать. Пожалуй, нетрудно выделить несколько самых вероятных вариантов. Во-первых, планета действительно может превратиться в безжизненное космическое тело, где либо вообще никто не обитает, либо кое-как существуют чахлые растеньица, редкие животные и несколько мутировавших людей. Во-вторых, вполне реальным видится вариант с колонизацией других планет, обширной космической сетью и, может быть, даже инопланетянами. В-третьих, может осуществиться некий вариант попроще, если рассмотреть возможность того, что в определённый момент человечество приостановится в научном развитии; тогда перед глазами путешественника во времени откроются невероятные постройки, небывалый транспорт, непривычная мода, законы, мораль и т.д., но ничего сверхъестественного.
Есть ещё вариант четвёртый: нечто, что ни я, ни кто-то из моих современников просто не может вообразить в силу того, что пока нет никаких аналогов открытиям будущего, и люди не обладают знаниями и видением мира, которые позволили бы это представить. Но даже в этом случае, мне кажется, «наш человек», испытав, несомненно, весь спектр удивления, сможет более-менее адекватно воспринимать мир. Особенно, если он читал в своё время фантастику и обладает гибким мышлением. Удивление, шок, дискомфорт в связи с тем, что непонятна структура мира, трудности с восприятием, но, пожалуй, все эти ощущения не будут сопровождаться страхом.
А теперь, допустим, в нашем две тысячи девятом году оказывается некий человек тысячелетней давности, пусть даже не какой-то усреднённый, а весьма образованный, грамотный, в первую очередь, обладающий максимальным уровнем знаний на те времена. Какой же, должно быть, ужас испытал бы этот человек, увидев хотя бы одни только небоскрёбы в каком-нибудь Нью-Йорке, или ревущие поезда метро, или взлетающий вертолёт. Должно быть, со всех сторон ему бы мерещились исчадия ада, а по улицам ходили исключительно падшие женщины, одетые так, что и смотреть стыдно. Если бы на его месте оказался, например, гениальный да Винчи, который уже в эпоху Возрождения строил чертежи летательных аппаратов, полагаю, он бы уже чувствовал себя куда более похоже на нашего современника в будущем; но вот этот человек тысячелетней давности, столкнувшись со всеми реалиями двадцать первого века, должно быть, испытал невероятный страх.
А ведь если так задуматься и вспомнить (или отыскать и прочесть) фрагменты древних пророчеств или те же откровения апостола Иоанна, которые последнее время начали поминать, можно провести несколько прелюбопытных параллелей. То, что в этих письменах описывалось как результаты действий Сатаны, невообразимые явления, как, например, огромная саранча, упомянутая в связи с грядущим апокалипсисом, - всё это вполне можно найти сегодня: высотные здания, транспорт, трубы заводов и нефтедобывающие вышки, те же вертолёты – чем не саранча? Если хотя бы гипотетически допустить, что кто-то из этих людей неким неведомым образом мог заглядывать в будущее, как иначе он мог бы описать увиденное, не зная нужных слов и попросту не обладая даже зачатками знаний, которые могли бы хоть примерно представить, как все это странное и страшное работает? Это не говоря уж о том, что тысячу и более лет назад огромное влияние на умы имела религия – это не могло не наложить свой отпечаток.
А вывод из всего этого проще некуда: очень жаль, что нет возможности заглянуть на тысячу лет вперёд. Нет, не для того, чтобы посмотреть, во что превратилось человечество, что оно сделало с планетой и научилось ли хоть чему-нибудь на своих ошибках, хотя и это, конечно, весьма любопытно. Жаль, что нет возможности заглянуть вперёд и спросить у кого-то из жителей тридцать первого века, каким в его глазах кажется человек двадцать первого, видится ли он (я, вы, любой из нас и все вместе) этому будущему человеку так же, как для нас – родившийся в веке десятом. Может быть, как школьник, впервые читая о средневековой морали или неких алхимических опытах, испытывая при этом какой-то интерес с существенной долей снисхождения, человек века тридцатого будет читать в учебнике по истории о запуске андронного коллайдера, попытке найти лекарство от СПИДа, клонировании и креме от прыщей.
И в рамках минувших тысячелетий, даже не всех, а только тех, о которых человечество имеет более-менее чёткое историческое представление, само человечество - а тем более один отдельно взятый его представитель - и впрямь кажется песчинкой на божьей длани, пылинкой в бесконечности вселенной. Может быть, человек – это и впрямь властелин мира. Но уж очень маленький такой властелинчик.
Предположим, наш современник, человек, рождённый на границе XX-го и XXI-го веков, не слишком молодой, но ещё и не старый, тридцатилетний гражданин Российской Федерации или США, обыкновенный менеджер, дизайнер или журналист, оказывается в будущем лет этак на тысячу вперёд. Сейчас трудно представить, во что превратится Земля через тысячелетие, до какого состояния её доведут люди и чего можно ждать. Пожалуй, нетрудно выделить несколько самых вероятных вариантов. Во-первых, планета действительно может превратиться в безжизненное космическое тело, где либо вообще никто не обитает, либо кое-как существуют чахлые растеньица, редкие животные и несколько мутировавших людей. Во-вторых, вполне реальным видится вариант с колонизацией других планет, обширной космической сетью и, может быть, даже инопланетянами. В-третьих, может осуществиться некий вариант попроще, если рассмотреть возможность того, что в определённый момент человечество приостановится в научном развитии; тогда перед глазами путешественника во времени откроются невероятные постройки, небывалый транспорт, непривычная мода, законы, мораль и т.д., но ничего сверхъестественного.
Есть ещё вариант четвёртый: нечто, что ни я, ни кто-то из моих современников просто не может вообразить в силу того, что пока нет никаких аналогов открытиям будущего, и люди не обладают знаниями и видением мира, которые позволили бы это представить. Но даже в этом случае, мне кажется, «наш человек», испытав, несомненно, весь спектр удивления, сможет более-менее адекватно воспринимать мир. Особенно, если он читал в своё время фантастику и обладает гибким мышлением. Удивление, шок, дискомфорт в связи с тем, что непонятна структура мира, трудности с восприятием, но, пожалуй, все эти ощущения не будут сопровождаться страхом.
А теперь, допустим, в нашем две тысячи девятом году оказывается некий человек тысячелетней давности, пусть даже не какой-то усреднённый, а весьма образованный, грамотный, в первую очередь, обладающий максимальным уровнем знаний на те времена. Какой же, должно быть, ужас испытал бы этот человек, увидев хотя бы одни только небоскрёбы в каком-нибудь Нью-Йорке, или ревущие поезда метро, или взлетающий вертолёт. Должно быть, со всех сторон ему бы мерещились исчадия ада, а по улицам ходили исключительно падшие женщины, одетые так, что и смотреть стыдно. Если бы на его месте оказался, например, гениальный да Винчи, который уже в эпоху Возрождения строил чертежи летательных аппаратов, полагаю, он бы уже чувствовал себя куда более похоже на нашего современника в будущем; но вот этот человек тысячелетней давности, столкнувшись со всеми реалиями двадцать первого века, должно быть, испытал невероятный страх.
А ведь если так задуматься и вспомнить (или отыскать и прочесть) фрагменты древних пророчеств или те же откровения апостола Иоанна, которые последнее время начали поминать, можно провести несколько прелюбопытных параллелей. То, что в этих письменах описывалось как результаты действий Сатаны, невообразимые явления, как, например, огромная саранча, упомянутая в связи с грядущим апокалипсисом, - всё это вполне можно найти сегодня: высотные здания, транспорт, трубы заводов и нефтедобывающие вышки, те же вертолёты – чем не саранча? Если хотя бы гипотетически допустить, что кто-то из этих людей неким неведомым образом мог заглядывать в будущее, как иначе он мог бы описать увиденное, не зная нужных слов и попросту не обладая даже зачатками знаний, которые могли бы хоть примерно представить, как все это странное и страшное работает? Это не говоря уж о том, что тысячу и более лет назад огромное влияние на умы имела религия – это не могло не наложить свой отпечаток.
А вывод из всего этого проще некуда: очень жаль, что нет возможности заглянуть на тысячу лет вперёд. Нет, не для того, чтобы посмотреть, во что превратилось человечество, что оно сделало с планетой и научилось ли хоть чему-нибудь на своих ошибках, хотя и это, конечно, весьма любопытно. Жаль, что нет возможности заглянуть вперёд и спросить у кого-то из жителей тридцать первого века, каким в его глазах кажется человек двадцать первого, видится ли он (я, вы, любой из нас и все вместе) этому будущему человеку так же, как для нас – родившийся в веке десятом. Может быть, как школьник, впервые читая о средневековой морали или неких алхимических опытах, испытывая при этом какой-то интерес с существенной долей снисхождения, человек века тридцатого будет читать в учебнике по истории о запуске андронного коллайдера, попытке найти лекарство от СПИДа, клонировании и креме от прыщей.
И в рамках минувших тысячелетий, даже не всех, а только тех, о которых человечество имеет более-менее чёткое историческое представление, само человечество - а тем более один отдельно взятый его представитель - и впрямь кажется песчинкой на божьей длани, пылинкой в бесконечности вселенной. Может быть, человек – это и впрямь властелин мира. Но уж очень маленький такой властелинчик.